Алкоголик
Шрифт:
Гость сидел в плетеном кресле на веранде. Вокруг него суетился садовник Кондрашова, который умел не только подрезать деревья и подносить напитки, но и довольно метко стрелять. Помимо этого, он отлично владел приемами рукопашного боя и артистично управлялся с ножом. Увидев хозяина, он поспешно поставил поднос на перила веранды и заторопился навстречу.
Кондрашов отпустил его небрежным взмахом руки и поздоровался с гостем. Тот слегка привстал, чтобы пожать хозяину руку, и тут же снова опустился в кресло. О хороших манерах этот тип имел самое поверхностное представление, поскольку в приличное общество таких, как он, обычно не пускают.
— А ты не торопишься, Кириллыч, — поприветствовал он, нюхая рюмку с коньяком. — Кричал, что срочно, а сам опаздываешь.
— В засаду я попал, — проворчал Кондрашов, наливая себе коньяка. Одного моего человека замочили наглухо, еще одного ранили… Так что пришлось задержаться.
— Ого, — сказал гость. — Интересно живешь, Кириллыч. Теперь ясно, зачем ты меня позвал. Крыша требуется?
— Не то чтобы крыша, — осторожно проговорил Кондрашов. — Ты, Валера, человек деловой, конкретный, поэтому долго ходить вокруг да около не стану. Нужно убрать одного фраера. Совсем он меня достал, понимаешь.
— Не вопрос, — лениво ковыряясь согнутым пальцем в сигаретной пачке и не глядя на Кондрашова, откликнулся плечистый Валера. — За ваши деньги любой ваш каприз. И как зовут этого нехорошего человека?
Кондрашов набрал полную грудь воздуха и медленно выпустил его через плотно сжатые зубы. Он ждал этого вопроса и до сих пор не придумал, как ответить на него так, чтобы собеседник не рассмеялся ему в лицо. Впрочем, хитрить было бесполезно.
— Хромой, — выдавил он из себя.
Валера слегка приподнял густую бровь и сосредоточился на раскуривании сигареты.
— Я не понял, — сказал он наконец, — Хромой — это примета или погоняло?
— Не валяй дурака, Валера, — сказал Кондрашов. — Хромой — это Хромой. Ты отлично понимаешь, кого я имею в виду. Он на меня наехал, да так, что ни вздохнуть ни выдохнуть.
— Тогда я тебе не завидую, — спокойно произнес Валера, наблюдая за тем, как тают в воздухе дымные кольца.
Кондратов некоторое время молчал, ожидая продолжения, но пауза затянулась, и ей не было конца. Владимир Кириллович откашлялся.
— Это все, что ты можешь мне сказать? — спросил он.
— В общем, да, — ответил Валера. — Слушай, Кириллыч. Я твой должник, и я об этом помню. Ты меня тогда крепко выручил, но… Понимаешь, с Хромым заедаться мне не в жилу. Думаешь, мне он не мешает? Еще как мешает, поверь. Но убрать его — это… как бы тебе сказать…
— Кишка тонка?
— И это тоже. Но главное, Кириллыч, что это мне, как говорится, не в уровень. Это то же самое, что тебе записаться на прием к президенту, завалиться к нему в кабинет и сказать: слышь мол, ты, хрен с бугра, вали отсюда, пока цел. Посидел, потешился, а теперь,
— В психушку засадит, наверное, — сказал Кондрашов. — Но это лучше, чем в земельку. Может, так и сделать?
— Да, — вздохнул Валера, — положение… Если хочешь, я могу попробовать замолвить за тебя словечко…
— Словечками тут ничего не поправишь. Он включил счетчик.
— Плохо, — сказал Валера. — Раз ты ему должен, то и говорить не о чем. Слушай, отдай ты ему деньги, и дело с концом. Ей-богу, дешевле обойдется. Сколько ты ему висишь?
Кондрашов криво усмехнулся и назвал сумму. Валера присвистнул.
— Е-мое! — протянул он. — Дрянь дело, Кириллыч. Ты меня извини, но я, наверное, ничем не смогу тебе помочь. Как же тебя угораздило? Ладно, считай, что я об этом не спрашивал. Бабки — дело такое… Понимаешь, если бы это был не Хромой… Уж очень авторитетного врага ты себе нажил. Мои пацаны против него не попрут. Да и никто не попрет, коли уж на то пошло. Это самоубийство, Кириллыч, причем медленное и… как это?., изощренное, вот. Я тебе даже для охраны никого не могу дать. Если Хромой узнает — мне каюк. Да, кстати, не дай тебе бог проболтаться перед своими мордоворотами, кто за тобой охотится. Разбегутся — хрен соберешь. Своя рубашка ближе к телу.
— Да, — сказал Кондрашов, — это я заметил.
— Слушай, — пропустив мимо ушей содержавшийся в последней фразе упрек, оживился Валера, — а ты уверен, что эту засаду устроил Хромой? Что-то на него не похоже. Обычно он бьет только два раза, причем второй раз, как говорится, уже по крышке гроба… Как дело-то было?
Преодолевая отвращение, которое вызывал у него этот беспредметный разговор, Кондрашов рассказал, как было дело. Валера слушал, вдумчиво кивая, и по мере того, как рассказ Владимира Кирилловича подходил к концу, оживление на его тяжелом лице все больше тускнело, уступая место угрюмой озабоченности. Он закурил очередную сигарету, но затягивался редко и все время тер пальцами свою раздавленную переносицу, словно этот жест помогал ему думать.
— Ясно, — сказал он наконец. — Точнее, ни хрена мне не ясно. Если это Хромой, то он решил убрать тебя тихо, без шума и пыли, чтобы все это сошло за обыкновенную дорожную аварию. Похоже, так все и было задумано. Тогда непонятно, почему ты до сих пор живой. Фляжка, говоришь? Слыхал я про одного парня с фляжкой… То есть что я говорю — слыхал? Видел я его, вот как тебя… Такой, знаешь, фраерок, специалист широкого профиля… Ты фляжку-то не выбросил?
Кондрашов окликнул садовника и велел ему принести из машины фляжку. Он не понимал, зачем это нужно, но в его положении выбирать не приходилось: он был готов ухватиться за любую соломинку. Валера взял фляжку в руки и придирчиво оглядел ее со всех сторон.
— Если это не та же самая, — сказал он, — то ее точная копия. Ничего не понимаю. Абзац промаха не дает. Это настоящий спец, хоть и выглядит как дешевый фраер. Как это он так облажался?
— Тебя это огорчает? — сварливо поинтересовался Кондратов.
— Да как тебе сказать, — не стал кривить душой Валера. — Если бы у этого парня вышло все, как он задумал, у меня бы сейчас голова не болела. Погоревал бы по тебе маленько, да и успокоился. А теперь… Даже не знаю, что тебе посоветовать. К братве не ходи. Любой тебе скажет то же самое, что я сказал, а некоторые решат, что безопаснее будет на тебя Хромому настучать. Попробуй обратиться к ментам…