Алла Пугачёва. 50 мужчин Примадонны
Шрифт:
Райзман вызвал меня в тот же день (кстати, режиссер был весьма удивлен согласием Ардашникова участвовать в проекте с Пугачевой во главе, хотя и понимал, ради чего это делается — ради «кассы». — Ф. Р.) и сказал, что снимать я буду в его объединении, что директором картины будет Марк Шадур, а оператором посоветовал пригласить Николая Владимировича Олоновского. Это он сказал с лукавой иронией. Дело в том, что пару лет назад я уговаривал Райзмана взять Олоновского на его новую картину, что он и сделал. После трех картин, которые я снимал с дорогим мне Юлием Яковлевичем, мне было небезразлично, кто сменит меня у камеры. Олоновский
Знакомство с Аллой Пугачевой состоялось у нее дома, в квартире на Брестской улице (шла параллельно улице Горького, позже — Тверской-Ямской. — Ф. Р.), где она в то время жила. Я был удивлен, с какой подчеркнутой простотой прошел первый наш разговор о будущей картине. Единственное пожелание Пугачевой заключалась в нежелании сниматься в банальной мелодраме с романтическими свиданиями. Это полностью совпадало и с моими скромными соображениями по поводу будущего фильма. Договорились подождать сценарий.
Мне как-то неловко рассказывать о квартире, об обстановке, об одежде знаменитой певицы. Пусть об этом рассказывают другие, сегодня таких граждан много. Я только заметил, что главным предметом в доме был белый рояль, на котором Алла изящно сыграла несколько пьес Шопена и спела грустную песню. Помнится, называлась она «Три счастливых дня». Еще в квартире обитал красивый, задумчивый родовитый пес — бассет по имени Тобби. Хозяйка меня предупредила, что пес съедает все, что ему попадается на глаза. Однажды он даже сжевал гонорар известного поэта Ильи Резника…»
После той встречи режиссер взялся подыскивать сценариста. Причем начал с маститых — А. Гребнева, В. Ежова, А. Бородянского, А. Инина. Но все они отказались от предложения участвовать в проекте, в котором в главной роли должна была сниматься Алла Пугачева. В среде киношников ее фигура вызывала противоречивые чувства и у большинства авторитетом не пользовалась. У всех на памяти была история, когда из-за громкого скандала, вызванного ее неуравновешенным характером, в 1979 году был закрыт фильм «Рецитал», который снимал ее тогдашний супруг Александр Стефанович. В итоге Ардашникову удалось уговорить менее именитого, но все же более-менее известного сценариста. Тот быстро сочинил сценарий, но тот не понравился. Пугачевой. Впрочем, и Ардашникову тоже. А на календаре уже был конец 1983 года.
Сразу после наступления Нового года Ардашников возобновил поиски другого сценариста. На ум ему пришел знаменитый детективщик Юлиан Семенов, в дом к которому на Никитском бульваре он и отправился. Но Семенов был категоричен: заявил, что его дочь уже нарисовала портрет Пугачевой, поэтому сценарий о ней будет для их семьи уже перебором. «Лучше снимите кино про Поля Робсона или Виктора Хаару, чем про Пугачеву!» — заявил на прощание писатель. Однако в отличие от Аллы Пугачевой эти двое персонажей в те годы были уже не в тренде — надвигались совершенно иные времена.
В итоге время, отпущенное на написание сценария, было безвозвратно потеряно. И тогда Пугачева, будучи на гастролях в Ленинграде, предложила самый простой вариант — снять клиповое кино без сквозного сюжета. Она же настояла на том, чтобы в фильме звучали сплошь песни ее собственного сочинения (сделав лишь одно исключение — для песни И. Николаева «Балет»), хотя Ардашникову были ближе другие — например, песни Раймонда Паулса. Но Пугачева не хотела повторов, хотя ее песни явно проигрывали паулсовским по части популярности. Певица решила этим пожертвовать, решив сделать не попсовое, а андеграундное кино. Ардашников не стал с ней спорить, тем более что Сизов его в самом начале предупредил: «С Пугачевой не ссориться!». Далее послушаем самого режиссера:
«Мы решили, что сценарий напишет Илья Резник. Нисколько не хочу обидеть замечательного поэта и моего хорошего товарища, но это был единственный в моей жизни случай, когда фильм снимался не по сценарию, а как бы по обстоятельствам, настроению, вдохновению и даже самочувствию. Каждый эпизод сочинялся на съемочной площадке, особенно при хроникальных съемках в концертных залах или на стадионе.
Как ни странно для тех строгих времен, но сценарий был принят быстро. От нас лишь потребовали предоставить тексты всех пятнадцати песен, которые Пугачева собиралась исполнять в фильме. Что они ожидали там обнаружить — еще одна загадка Госкино.
Двадцать четвертого мая нас «запустили» в производство. Так это называлось в то время на казенном, чиновничьем языке. Всю весну восемьдесят четвертого года я старался не пропустить ни одного концерта Пугачевой. Даже в начале апреля поехал вслед за ней в Вильнюс.
Концерты проходили в большом спортивном дворце при полных аншлагах и с огромным успехом. С каждым днем я убеждался в необыкновенном даре Аллы Пугачевой увлекать массы людей своим пением, да ив повседневной жизни она производила большое впечатление своими нестандартными суждениями и поступками. Мне довелось присутствовать на ее пресс-конференции с американскими корреспондентами, при ее разговорах с М. Жванецким, Г. Каспаровым, с известным офтальмологом С. Федоровым и даже при телефонном разговоре с М. С. Горбачевым. Поверьте, это было всегда интересно, а порой и весьма неожиданно…
Съемочная группа собралась отличная. С художником Ю. Кладиенко мы работали еще в Таджикистане. Ассистентом режиссера была юная Нонна Агаджанова, племянница легендарного директора фильмов Карлена Агаджанова, моего большого друга. Об операторе Н. Олоновском я уже рассказывал. С ним связана одна забавная история. Оказалось, что мама Пугачевой, Зинаида Архиповна, и Коля Олоновский во время войны защищали Москву от немецких бомбардировщиков. Только Коля делал это в воздухе, а мама Пугачевой служила в частях, защищавших небо с помощью аэростатов. Ветеранам было что вспомнить и о чем поговорить. И при первом же недоразумении на съемках (а они неизбежны!) Алла громко и грозно провозгласила: «Дядю Колю не трогать!».
В июне восемьдесят четвертого начались съемки. Концерты проходили в «Олимпийском», снимали двумя камерами. Главные, фронтальные планы снимал Олоновский, все точки из-за кулис снимал я (это я хвастаюсь!). Все самые эффектные кадры на контровом свете достались мне. Заполненный публикой огромный зал, масса людей, спешащих на концерт, толпа поклонниц у дома певицы-все это обеспечивало нас большой бесплатной массовкой.
Дирекция картины была довольна. Любое появление Пугачевой на улице вызывало восторг и ажиотаж прохожих. Нам оставалось лишь вовремя включать камеру. Впрочем, выключать тоже приходилось часто. Однажды, когда мы снимали проезды певицы на старом автомобиле, у Детского мира на Лубянской площади стихийно образовалась такая толпа, что едва не перевернула раритетный автомобиль вместе с героиней и водителем. Такое или что-нибудь подобное случалось во время всех дней съемок на натуре.