Аллегро с Дьяволом – II. Казань

Селивёрстов Юрий

Прошлой весной, где-то в начале мая, Иван нашел три тысячи рублей и купил на все деньги для нее большой букет роз и сладкое дочерям.

– Вот, Звездочка, это тебе! – радостно доложил он и тут же получил разнос за растрату.

– С ума сошел? Я детям лишний раз сок не могу купить, а ты роз набрал, чтобы через пару дней выкинуть этот дорогущий веник.

Настя уже тысячу раз пожалела о том, что тогда упрекнула мужа, но сказанного не вернуть. Иван тогда обиделся, даже оправдываться не стал. Долго, конечно, Анастасия ему обижаться не дала, они быстро помирились,

но и цветов «просто так» Иван больше не покупал. Так что точно не купит раньше восьмого, а жалко, так хотелось чего-нибудь такого-эдакого…

К счастью, маршрутка подошла сразу. Народу было много, как всегда по утрам, но не битком, и Анастасия без труда втиснулась в салон. Ароматы, царившие в ПАЗике, заставили ее в очередной раз улыбнуться. В воздухе царили запахи всевозможной парфюмерии, как мужской так и женской, этот аромат чуть-чуть разбавлял легкий дух перегара. Вечером будет наоборот: алкогольных выхлопов побольше, парфюмерии поменьше.

Когда хирург Анастасия Петровна вошла в холл больницы, было без десяти девять.

– Доброе утро! – немного сконфуженно поздоровалась она с главврачом Зульфией Акмаловной.

Но та не ответила и лишь многозначительно посмотрела на часы, которые висели на стене холла. Анастасия не сочла нужным оправдываться, в конце концов она не опоздала, и молча направилась переодеваться. Настроение было испорчено – на целых три минуты. «А и бог с ней, все равно отношения не заладились с самого начала», – мысленно махнула она рукой и успокоилась.

Перед обедом к ней подошла сестра-хозяйка Резеда. Когда-то они проучились вместе на первом курсе медицинского – тогда еще института. Потом Анастасия ушла в академический в связи с рождением Наташи, и их судьбы разошлись. Резеда также ушла в «академку» после второго курса, в связи с рождением двойняшек, но в отличие от Анастасии доучиться так и не смогла.

Сначала бросил семью муж, потом умер отец, со смертью которого рухнул казавшийся таким уютным и незыблемым мир семьи Юсуповых. Резеда осталась с двумя ребятишками, и ей пришлось забыть мечты о дипломе в заботах о хлебе насущном. Она уже шесть лет работала в больнице, когда туда пришла работать Анастасия, и хотя они не очень были близки в институте, здесь подружились быстро.

– Ты сегодня вся сияешь, влюбилась что ли? – с улыбкой спросила Резеда.

– Влюбилась! – с гордостью доложила Анастасия.

– В кого, если не секрет? – заинтригованно спросила сестра-хозяйка.

Гладя на нее, Анастасия невольно вспомнила старый анекдот: «везет же Марии Ивановне: замужем, любовник есть, так вчера еще и изнасиловали».

– Не поверишь, в мужа! – заговорщически ответила она.

– В чьего? – продолжила допрос еще более заинтригованная подруга.

– В собственного, Резедашка, в собственного. Я влюбилась в собственного мужа, по уши! – раскрыла Настя страшную тайну.

– Взаимно?

– Конечно.

– Счастливая, – чуть расстроенно, по-белому завидуя чужому счастью, вздохнув ответила Резеда.

– А у меня никакой жизни – ни половой, ни политической.

– Приходи в обед ко мне, кофею попьем, у меня еще

конфеты шоколадные остались, – голосом искусителя прошептала Анастасия, зная, чем утешить подругу-сластену.

Резеда безумно любила сладкое, да вот страшенный дефицит бюджета не позволял лишний раз побаловать себя, и Настя считала своим долгом время от времени подкармливать подругу.

– А что это Кобра на тебя так смотрела, будто ты ей на хвост соли насыпала? – вдруг вспомнила Резеда. Гордое прозвище Кобра в больнице носила главврач Зульфия Акмаловна – не только за свои очки в большой оправе и неимоверную худобу, но и за соответствующий характер.

– А… – раздраженно махнула рукой Настя. – Я сегодня пришла без десяти, а она как назло в холле стояла. Не поздоровалась даже. Не знаю… Год уже работаю, а так и не могу с ней общий язык найти. Да если честно, и не хочу уже, поняла, что перед некоторыми людьми бисер метать бесполезно.

– Да ее никто не любит, сама же видишь. Старая дева, злая как собака, – с пренебрежением, с которым только молодая женщина может говорить о старой (по крайней мере, с ее точки зрения) прокомментировала Резеда. – Хотя слухи разные ходят про эту старую деву, – закончила она еще более язвительно.

– Ага, у каждой старой девы свой скелет в шкафу найдется, – ответила Настя. – Да ну ее, давай лучше поговорим о прекрасном.

– Давай.

– У тебя геморрой есть?

– Нет! – последовал ошарашенный ответ.

– Это же прекрасно! – заразительно засмеялась Настя, к которой поспешила присоединиться Резеда.

– Ну и шуточки у вас, мадам. Сама придумала? – поинтересовалась, отсмеявшись, Резеда.

– Да нет. В институте один преподаватель любил пошутить. Точнее уже в университете. Интересно, поступала в институт, а окончила университет.

– Хорошо хоть вообще закончила, – вновь чуть взгрустнула медсестра.

– Знаешь, девчонки рассказывали – раньше главным Яков Соломоныч был, очень хороший человек. Все его любили. Да и хирург от Бога, на операции очередь чуть не за год занимали. Я его, правда, не застала уже. В начале 90-х его на пенсию отправили, он в Израиль к детям и уехал. На его место должен был идти Сергей Степанович, но назначили Кобру. А Сергей Степанович в Москву уехал, его давно звали – он все отказывался, а тут обиделся и уехал.

Извини, дорогой читатель, но здесь необходимо дать небольшое пояснение. В начале 90-х годов двадцатого столетия, во времена Большого Развала, центробежная сила, развалившая «Союз нерушимый республик свободных», начала активно угрожать целостности России. То, что этого не произошло, вряд ли можно поставить в заслугу высшему руководству страны – не до этого им было.

Так вот, в это время в Татарстане неофициально, но активно проводилась политика «национальных кадров». В государственных структурах подавляющее большинство «не национальных кадров» выживалось под разными предлогами, а их место занимали люди, главным козырем которых была надпись в графе «национальность» – татарин (или татарка, соответственно). Естественно, это далеко не всегда шло на пользу дела.