Аллергия
Шрифт:
— Господи! — вскричал Альберт.
Элизабет, пока он болел, спала в другой постели и не слышала его.
— Завтра я должен поправиться, — громко произнес он, снова опуская голову на подушку, и полежал еще некоторое время, раздумывая об этом.
Но наутро лучше ему не стало. Его разбудил стук дождевых капель по окну спальни. Он сел, тотчас поняв, что все так же болен и немощен, и его охватила паника. Но он постарался ее подавить, решив сохранять хладнокровие.
Зашла Элизабет с вопросом, что бы ему хотелось на завтрак.
— Мне нужно позвонить, — сказал Альберт.
— Кому ты хочешь, чтобы я позвонила, милый?
— Нет, — отвечал Альберт твердо, — я должен позвонить сам.
— Милый, да я с радостью...
Альберт злился редко, но, уж когда на него находило, он становился невыносим.
— Твоя радость меня не волнует, — выдавил он саркастически и гнусаво из-за заложенного носа, — мне нужно позвонить, а тебя я всего лишь прошу помочь мне спуститься в гостиную.
Элизабет по доброте душевной запротестовала, но, увидев в конце концов, что Альберта не переубедить, сдалась. Он был слаб, как котенок, и, тяжело опираясь на нее, спустился вниз по лестнице в гостиную. В полном изнеможении он опустился в кресло рядом с телефоном. Элизабет меж тем отправилась на кухню — приготовить то, что она называла “хорошеньким яичком всмятку”.
"Хорошенькое яичко всмятку”, — скрипел зубами Альберт. Его душила ярость. В жизни он не чувствовал себя столь физически слабым, и в жизни не испытывал он столь страстного желания крушить всех и вся. Окажись мистер Клемент сейчас тут, уж Альберт все бы выложил ему. Никогда еще не было ему так плохо.
Он едва мог поднять телефонный справочник, и перелистывание страниц требовало невероятных усилий. И конечно же для начала он искал не ту букву. Наконец, найдя нужный номер, он набрал его и, услышав голос, сказал:
— Попросите, пожалуйста, Тома.
— Которого Тома?
— Да не знаю я! Тома!
— Мистер, у нас тут три Тома. Если вам нужен Том Скильцовски — это одно, если нужен...
— Том, который до востребования!
— А, тогда это Том Кеннебенк. Подождите.
Альберт прождал три минуты. Время от времени он переспрашивал в трубку, но ответа не получал. Он уже думал, что их разъединили, и собирался перезвонить, но послышались отдаленные голоса — если б он сделал, как хотел, то при снятой трубке на том конце вновь дозвонился бы не скоро.
Терпение его было вознаграждено, когда в трубке раздался голос Почтальона Тома:
— Алло? Кто говорит?
— Алло, привет, Том, — Альберт старался говорить бодро, — это знаете кто — Альберт Уайт.
— А! Как вы там, мистер Уайт?
— Да не очень здорово, Том, в том-то и дело. Я весь уик-энд провел в постели и...
— Ну вот, мистер Уайт. То-то вы были сам не свой на той неделе.
— Ну да. Я...
— Я это понял сразу, как вас увидел. Помните? Я вам еще сказал, что вы ужасно выглядите?
— Да-да, вы правы, Том, — Альберт едва сдерживался, — я вот насчет чего, — заторопился он, пресекая дальнейшие разглагольствования на медицинские темы, — я насчет письма для меня.
— Сейчас погляжу. Подождите. — И не успел Альберт ответить, как Том бросил трубку и пошел смотреть.
Пока Альберт в бессильной ярости ждал, когда этот дурень вернется, вошла Элизабет с дымящейся чашкой чаю, приговаривая:
— Ну-ка, попей, милый. Это тебе придаст сил. — Она поставила чашку рядом с телефоном и пристроилась рядом, сложив руки на животе. — Что-то важное? — смущенно спросила она.
Альберту приходило в голову, что рано или поздно придется все это Элизабет объяснять. Каким образом — он и понятия не имел, уповая лишь на то, что придумает что-нибудь до того, как начнет действовать. Но сейчас надо было хотя бы вести себя естественно. Состроив подобие улыбки, он пояснил:
— Это все, понимаешь, дела. Кое-что надо сегодня сделать. Как там яйцо?
— Сейчас будет готово. — И она заторопилась обратно на кухню.
Через минуту объявился Почтальон Том:
— Вот ваше письмо, мистер Уайт. Сами знаете от кого.
— Том, послушайте меня внимательно. Я сегодня болен, но завтра, надеюсь, будет получше. Придержите пока письмо. Не отсылайте его Бобу Харрингтону.
— Минутку, мистер Уайт.
— Том!..
Но тот опять исчез.
Вошла Элизабет, показывая жестом, что все готово. Альберт, силясь улыбнуться, махнул рукой, отсылая ее обратно. Тут воротился Том, приговаривая:
— Так, ну вот, мистер Уайт, это письмо у нас со вторника. Элизабет еще не сдвинулась с места. Альберт яростно замахал в ее сторону, чтобы она убиралась.
— Я за ним зайду через день-два, — произнес он в трубку.
— Вам бы лучше позвонить мистеру Харрингтону, — посоветовал Том, — чтоб он выслал его вам, как только получит назад.
— Том, подержите его для меня!
— Не могу, мистер Уайт. Помните, мы об этом говорили. Вы же сами сказали — обязательно отошлите обратно, если я не заберу за пять дней.
— Но я болею! — взревел Альберт. Элизабет стояла как вкопанная, и Альберт понимал, что ей до смерти хочется узнать, в чем тут дело.
— Мистер Уайт, — произнес Том беззаботно, чем привел Альберта в еще большее бешенство, — если вы больны, все равно вы никакими подпольными делами заниматься не сможете. Разве что под одеялом. Хи-хи.
— Том, ну вы же меня знаете! Голос-то мой вы узнаете, правда?
— Ну конечно, мистер Уайт.
— Ну так письмо-то адресовано мне, так ведь?
— Мистер Уайт, почтовые правила гласят, что...
— Да к чертям ваши правила!
Элизабет была в изумлении. Почтальон Том тоже выразительно замолк. Да Альберт и сам был несколько ошарашен.