Альма и коса Смерти
Шрифт:
Спутники дрались на холме, не давая скрыться тем чужакам, кто ударился в бега. Яромир не видел раньше, что бы люди так могли стрелять из луков. Стрелы отведавших ихора настигали врагов и за четыреста сажен! Фигурка человека виделась много меньше детской игрушки, но и их настигали стрелы. Спутники не щадили никого, про такое не пелось в древних песнях гантов. Сана даже не задумываясь, перестреляла целую семью, и трупы валились возле брошенной чужаками волокуши.
Бой был страшный, ведь чужаки пытались защитить свои кибитки и палатки, становище, где были женщины и дети. Но всё было тщетно, и рать Царевны подошла к становищу, закрытому
Царевна остановила Мёртвых и выехала на Горячем вперёди своей рати. Даже смотреть на Мёртвых сейчас было страшно- каждый был залит с ног до головы кровью своих жертв. Ещё чудовищнее было их молчание. Они никак не проявляли себя без приказа.
Тут навстречу поднялся волхв чужаков, решивший испытать свою удачу.С жезлом, увешанном бубенцами в одной руке, и каменным топором в другой, пожилой мужчина с седой бородой вышел вперёд. Он протиснулся между волокуш, и опираясь на посох. быстрым шагом подошёл к воительнице, с почерневшим лицом от гнева.
– Мёртвая Царевна! Прошу пощады для тех кто выжил! Вождь, Эрлан, был тобой убит. Это он не послушался заветов и пошёл в набег. Теперь он наказан, воины погибли и мы дадим любую дань.
– Хватит лгать, волхв! Я была излишне терпелива. Вы нарушили мое повеление.
– Первая Царевна прощала людей, – тихо прошептал старик, опустив голову.
– Я вам не Ильза! – раздался громоподобный голос, и Скара, зашипев, поднялась над головой повелительницы. Она открыла пасть, и с ужасных клыков закапал яд.
– Нельзя всех убивать, – пытался образумить разъярившуюся Царевну мудрец.
– Останутся десятеро. С тобой, волхв. Такова моя воля.
И с этими словами Царевна послала Горячего вперёд, и тот перемахнул через слабую ограду. Яромир просто обомлел, никогда не видя подобного. Видно, раньше повелительница билась лишь в четверть силы. Коса Смерти вилась так, словно это были крылья стрекозы, но из под этих взмахов кровь хлестала, как весенний ручей. Много времени бойня не заняла, и Царевна совсем не устала. Закончив это дело, привычное для неё, воительница, с залитыми по локоть кровью руками, вытащила волокушу, с пытавшимися упираться оленями. Тщетные попытки испуганных животных не впечатлили белолицую ведьму. Она лишь дернула постромки, да так, что рогатые попадали на землю. Затем, сбивая копыта. они вскочили, но Царевна коснувшись их голов, успокоила несчастных животных в одно касание.
Её лицо из чёрного стало уже светло- голубым, видно нё ярость уходила. И повелительница притащила семь детей, как мама- кошка таскает котят. Ее руки удерживали всех по трое- четверо в каждой из своих маленьких ладоней. Их она положила на волокушу. К ним подошёл и волхв Курей , но уже с чашей мёда в руках . Последними за ноги Царевна приволокла двух женщин, полумёртвых от страха.
– Ну. волхв, теперь ты понял? – спросила она уже спокойно.
– Да. и наши люди тоже. Вот, испей с дороги, госпожа! – и он протянул золотую чашу. И рядом стояла корчага с водой.
Царевна кивнула, благодаря заботливого спутника, и протянула руки. Курей не спеша лил воду, а прохладная жидкость краснела, падая на землю, смывая уже ставшую слипаться кровь. Она умыла и лицо, быстро достала медное зеркало, и принялась рисовать себе почти человеческое лицо. Правда, получалось ещё страшнее. Карминовые губы, круглый румянец ярко-красного цвета на скулах. На абсолютно белом лице это выглядело просто невероятным, но, что забавно, девушки и женщины гантов принялись
– Возьми с десяток оленей и уходи, – приказала Альма. всё так же и стоявшему волхву.
– Я буду просить владычицу смилостивится, и растопить твоё застывшее сердце. Элла будет к тебе добра! – крикнул ей волхв чужаков на прощанье.
Вдаль уходили все те десять человек, кто остался из большого племени чужаков, из нескольких родов, с слабой надеждой выжить в зимней степи.
Курей, с окровавленным клевцом в руке, сидел верхом, осматривая страшное поле битвы. Мужчина заботливо спрятал в свою суму золотую чашу Царевны, убрал корчагу. Он, не чинясь, переступил через два растерзанных тела, шкуру, содранную заживо Альмой в горячке боя. и лежавшую теперь дурацким жгутом.
– Да что ж это…– волхв расстроился, глядя на беспорядок, – ну. надеюсь, она про это уже забыла.
Порубленных тел на поле сечи было больше, и они стали бесполезны. Но те трое, которых убил он, можно было использовать, и хозяйственный мужчина бережно отволок их в сторону, ровно уложил, приготовил к оживлению. Дельное из оружия, то что получше, сложил в кучки. Курей, озираясь, подъехал к Царевне, карминовые губы раздвинулись, обнажая жемчужные зубы красавицы, черные глаза смотрели, почти не моргая.
– Добычу всю собери, волхв. Нам нужно многое.
Курей только пожал плечами. Уже всё собрано, много добра, но спорить с Госпожой не собирался. Дел было много, и добычи тоже. Спутники раскладывали бронзу, луки со стрелами, годное оружие. Войлок, отличной работы, был сложен в полном порядке.
Нашли немало мехов, забрали себе и две великолепные юрты, целое стадо оленей, за которым присматривали Сана, Тия и Ана. Животные пугливо озирались, сбиваясь в сторону от мёртвых тел и начавшей густеть и замерзать крови. Царевна же спешилась, и бродила по полю боя, выискивая пропажу. Наконец, раздался её громкий возглас, моментальный удар мечом, и в тонкой девичьей руке закачалась отрубленная голова.
– Курей, тебе дело нашлось, – засмеялся Атей, стукнув локтем товарища в бок.
Волх только вздохнул, перекинул свою суму на грудь. Ну не повезло… Другие отдохнут, а его ждала работа – повесить на ремень новую голову. Хорошо, что как в прошлый раз, хоть чучело не пришлось из шкуры мастерить.
Змея подколодная, ведьма проклятая
Смерть матери
Эта ночь выдалась тревожная. Плохо спалось родительнице в эту ночь, женщина без конца ворочалась под оленьим покрывалом. Сильно давило на грудь, несчастная задыхалась, а ноги, даже в шерстяных чулках, немели и холодели. Засыпала так тяжело, слышала, как шевелится дочка, а рядом же с ней свернулась и маленькая гадюка. Пыталась настоять несчастная мать, что бы выкинула дитятко новую игрушку. да где там- ударилась в такие слёзы, что согласилась, и разрешила оставить дома. Лишь приказала, что бы сама следила, дабы ненароком змея под ноги не попадала. Девчушка заулыбалась, соглашаясь на всё, , понятливо кивала головой, с забавно выстриженными клоками волос. У нее на головке остались всего семь локонов очень светлых волос, как у всех гантов, что мальчиков, что и у девочек. Она в ответ поцеловала дочку, видела всегда, как девочка о ней заботится.