Альманах «Истоки». Выпуск 16
Шрифт:
Дуэль А.С. Пушкина – это защита дворянской чести, репутации семьи в высшем Свете Петербурга. Убийство Лорки, конечно, – следствие роковой открытости характера и высокого звания поэта на испанской земле. Неслучайно в испанских романсах, так любимых Федерико, бродячие музыканты веками воспевали королей и смелых воинов, принявших мученический крест во имя долга, чести и любви. Не так ли и на русской почве – на пороге вынужденной дуэли и своей гибели – «способность лёгкую страдать» у Пушкина затмило его чувство долга, а это не иначе, как следствие выбранного им к роману «Капитанская дочка» эпиграфа-пословицы: «Береги честь смолоду». Родословный почин и прозорливый дар стихотворца не давали покоя душе поэта и справедливости ради всегда подталкивали к решительным поступкам…
Пушкин по линии своего батюшки был потомком старинного дворянского рода и унаследовал «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам» – к семейным узам и устоям.
С восьми лет Пушкин почувствовал страсть к сочинительству… И не мудрено! Ведь дом Пушкиных был открыт Н.М. Карамзину и юному Жуковскому, а дядя будущего поэта Василий Львович тоже писал стихи. В свою очередь отец Пушкина слыл книгочеем и почитателем французской литературы. Но детские годы Пушкина – это и незабываемые сказки его няни Арины Родионовны, приучившей шаловливое дитя к дыханию живой речи и красоте народного языка былин и сказаний. Счастливые лицейские годы не прошли даром!
Юность Пушкина – предтечаНа пару лицейских дней,Глаз мерцающие свечиВ буйстве дружеских идей.Ах, вчерашние мальчишки,Дети знати роковой!Пушкин юн, но зреют книжкиИ слова текут рекой.Лицеисты и смутьяны,Знали ль вы, о чём поютЦарскосельские поляныИ в кувшинках старый пруд?Цицерон, Овидий? Кто же?Иль почетный Апулей?Это он, наш Пушкин, Боже,Дружит с музыкой аллей…Первый всплеск! И жар бессонный,Комнатушка на замке?А в душе играют звоны,И перо скрипит в руке…Эти годы – трамплины в страну поэзии к великим темам и значительным поэтическим формам.
Благословение Г.Р. Державина, приятельские отношения с Денисом Давыдовым, увлечение стихами К.Н. Батюшкова и И.А. Крылова, покровительство П.А. Вяземского и дружба с Петром Чаадаевым воодушевляли пылкую натуру молодого поэта. «Руслани Людмила», «Песня о вещем Олеге», «Кавказский пленник»… Увесистая рукопись стихов… Жизнь стремительно расширяла его творческие возможности: Пушкин спешил от одного замысла к другому…
А разве мятежный Федерико, испанский поэт и художник, драматург и музыкант, не так же интересен по глубинным, иберийским корням своего происхождения? Во многих ли странах так вольно переплелись разные народы и в религии, периоды рабства и борьбы за независимость? Реконкиста испанской души пламенеет в музыкальном истоке ритмов Испании, вобравшей в себя Аль-Андалус (араб. VIII век н. э.).
Именно на юге Испании в городке Фуэнте-Вакерес (исп. «источник пастухов») в семье богатого землевладельца, благоволившей к занятиям искусством и наукой, родился Федерико Гарсиа Лорка. Уже в 11 лет он будет жить в Гранаде и останется влюблённым на всю жизнь в этот древний андалузский город, где арабская архитектура и народные песни будоражили буйством красок палитру его чувств. Альгамбра – Мавританский дворец в Гранаде – приют его юных муз, как Царское Село для Александра Сергеевича Пушкина.
Первая
Как теоретик искусства, Федерико был близок с Луисом Бунюэлем и Сальвадором Дали – как поэт, жил образами и звуками природы:
Он слит с природой…Он её звучанье,И каждой нотойПразднует страданье.Его фламенко —Будто стены скорби,Рывок из пленаВ громогласном споре!Если Лорка говорил, не забывая свою бабушку-цыганку: «Я – как цыган – отвечу с готовностью: испанец – вопреки всему и всем», то Пушкин, как своим, владеющий французским языком и получивший в Лицее прозвище «Француз», ощутив тайну русского духа, создал свой женский идеал – образ Татьяны в романе «Евгений Онегин» и дал сам нравственную оценку своим произведениям: «Любовь и тайная Свобода /Внушали сердцу гимн простой, /И неподкупный голос мой /Был эхом русского народа».
Не уступая Пушкину и отдаваясь взрывной энергетике поэтического мышления, Лорка мечется между будущим и прошлым, между авангардом и классикой – творит на пике противоречий. Его язык метафор, следуя от Ветхого Завета до католических глубин, от античных интонаций до его «Андалузии слёзной», рождает беззаконный по форме – испанский по сути – творческий мир поэта! Будто подчиняясь потребности разобраться в себе и во всей испанской культуре, Федерико издаёт свои лекции о литературе, музыке, театре и живописи. Рождаются поэмы, трагедии, драмы: «Поэма о канте хондо», «Кровавая свадьба», «Йерма», праздничная драма «Дом Бернарды Альбы» и мн. др. Его «плач гитары» – будто плач всей испанской цивилизации перед гражданской войной в Испании. Это и предзнаменование, и навязчивый тяжёлый сон:
Так прощается с жизнью птицаПод угрозой змеиного жала.О гитара, бедная жертваПяти проворных кинжалов.Явлением для читающей России стала поэма Пушкина «Бахчисарайский фонтан» (его «фонтан слёз»!), воспевающая неизлечимую боль любви, столкнувшей христианскую верность и мусульмайскую преданность. Конечно, это «поэтические слёзы» и самого Пушкина: это и накипевшая в нём досада от своего ссыльного униженного положения… А крымский юг России направил его поэтический зов на знойный восток – в край безрассудных наслаждений и пограничных страстей, тонко пропущенных через звуковую игру рифм, словно предрекающих роковую незащищённость любящего сердца.
А может, эта музыкальная линия строки, как струя падающей воды, и впрямь связывает нас через любовь крымского хана с мавританскими фонтанами Альгамбры?.. Не так ли, сродни молитве влюблённого, легли на бумагу и строчки стихотворения Пушкина «Талисман», в котором живёт неостывшее волнение поклонника красоты, уверовавшего в охраняющую магию кольца? «Только тайной мы живы…. Только тайной…», – мне чудится шёпот Федерико.
Или луна с востокаНочь режет острым плугом? —Сомнабулический ЛоркаВодит рукой, как звуком…