Альманах Международной Академии наук и искусств «Словесность». Том 4

Альманах

Расцвела белоснежная вишня

Расцвела белоснежная вишня,Утро майским рассветом обняв.Несказанной строкою вдохнула,В голубую небесную гладь.В думу светлую бросила краски,Облачила белёсым вокруг,Распустив по душе ароматом,Как под летним дождём пышный луг.Ветерок, осторожно ласкаяЛепестков снежных райскую плоть,Косы в дрожь бризом чудно сплетает,Навевая страстям сумасбродь.Заигрался с ней, будто с невестой,Да по раннему, да поутру…Околдован я этой красою,С места вовсе сойти не могу!И невмочь мне, чтоб не любоваться,Вишня, вишенка – бела фата!Как

наполнила нежностью сладкойМоё сердце твоя красота!Жизнью, празднуя, негой объяла,От природы – живой разговор,И в симфонии одой сказала,Разбудив птичий песенный хор.Ох ты, вишня моя – моя муза!Детский сон, позабытый вдали,И не брызжет по мыслям о тяжком,Снова хочется петь о любви!Будь же, милая, благословенна!Плачу болью твоей красоты…К устью раннего майского света,В небеса мою душу возьми!

Наполню свои строки в скорби

Наполню свои строки в скорбиСлезами узника души,Рукой метаясь по бумаге,Как в яме зверь, в лесной глуши.И чёрной вязью слов нетленныхВ вуали бреда своегоВпишу на выжженных страницах,Смотря бессмертию в лицо.И на пределе вдохновений,Невидимых живущих силПаду покорно на колени,Смиренно голову склонив.Среди крестов, теней былого,Рук распахнувших в тишине,Не вспомню, сколько было горя,Испитого в моей судьбе!Обманутой надежды грёзыДавно исчезли в небесах,Под пасмурной в судьбе погодойГоняет ветром только страх.В испуге неопределённостьЗастыла паузой внутри.От прошлого, того, что помню,Огонь и пепел позади.Галлюцинаций и сомнений,Бед и тревог незримый путь,Дурной бездарностью режимаКлеймом поставлен мне на грудь.И в утонувшем небосводеПока живой ещё мечты,Пытая память новой строчкой,Боюсь к безумию прийти.

Что сказать хочешь мне, гость непрошеный?

Что сказать хочешь мне, гость непрошеный,Постучавшийся поздно в ночи,Потревожив моё одиночествоНа просторах безудержной тьмы?Али жаждешь испить моей горести,Расстелившей по сердцу сполна,Коли ищешь безумства упрямого,Чтоб до самого петь до утра.Не коси глаза в сторону, видитсяТвоя суть, что прогнила насквозь.Заблудился во лжи ты прокуренной,Понадеявшийся на авось.Не мечтается больше, не веритсяВ светлый образ чистейшей любвиВ суете праздной, ленью подкованной,На дорогах злосчастной судьбы.Ты снуёшь, как собака плешивая,Уповая на совесть других,В душу словом своим безответственнымЛезешь в сказах совсем не благих.Под раскисшею блёклостью нечистиСвоих мыслей ты всех превозмог.Не ищи во мне искры прощения,Тебя может простить только Бог!

Как чёрт меня сюда занёс?

Бывало в жизни, просыпаясь,Не вспомнить, кто с тобой лежит!И незнакомая квартира,И с бодуна башка трещит…И не до шуток без одежды,И неудобно за вопрос:«Откуда ты такая, леди?Как чёрт меня сюда занёс?».

Когда ты слышишь, как поёт Орфей

В летнем саду под шум цикад сварливых,Теплом налитых августовских дней,Грудь наполняет свежестью великойВ преддверье тихом сладостных страстей.С просторов зримых, веянных погодой,Оставив в прошлом то, чего чуть жаль,Себе поверю, что пройдут невзгоды,Раздумьем сладким бросив мысли вдаль.Улыбкой в счастье суету оставлю,Вдохну привольно, мягко, глубоко.Вернётся вера с искренней молитвой,Теплом согреет тело, как вино.В очарованье, снизошедшем с неба,Под россыпь жемчуга огней далёких звёздШальная мысль, быть может, рядом где-тоПроизнесёт нежданно в дивный вечер тост.С дыханьем ветра, полетевшим к дому,В надеждах нежных веру отыщу.В мечтах благих – желанного, простого —На душу негой чисто расстелю.Отрадно сердцу в час такой блаженный,Когда с небес струится благодать,Когда душой ты слышишь глас ГосподеньИ вновь надежду жаждешь отыскать.С кудрявых яблонь с шелестом манящим,Под ароматом яблок наливных,Слезой ланиты мягко омывая,Взгрустнув, вдруг вспомнишь о годах былых.Откроет память прошлого страницыВ летах минувших, словно один день,Той безмятежностью прекрасного в природе,Когда ты слышишь, как поёт Орфей!

Чарующих три слова…

Чарующих три слова —Любовь, Надежда, Вера,В дыхании Господнем,Под Ангела крылом.Несите БлагодатьюДуше свет чистый неба,В голубизне цветущей,Нам, греющим огнём.

MakSP

Луганск

Сергей Павлович Макеев родился 20 апреля 1972 года в п.г.т. Успенка Лутугинского района Луганской области. Поэт, писатель и художник. Проживает на Донбассе, в г. Лутугино Луганской области. Часто печатается в литературных газетах и журналах. В 2010 году публиковался в литературном альманахе «Спутник+», в 2011-м – в сборнике «Российские поэты» проекта «Стихи. ру», там же публиковался в 2017 и 2019 годах. Стал номинантом премии «Наследие», награжден дипломом номинанта и дважды – значком-орденом. Имеет свои страницы на сайтах «Стихи, ру» и «Проза. ру». В 2018-м печатался в коллективном литературном сборнике «[С] МЫСЛители». Издавался в литературном журнале-альманахе «Современникъ» в 2019 году от Российского союза писателей.

Мария

Рассказ-повесть

…На свете нет ничего ярче,

Чем жизнь прекрасная, изволь…

А в ней любовь, с которой жарче,

Что будоражит в жилах кровь…

Интересной и загадочной оказывается порой жизнь. Даже в страшные дни, окутанные смертью, случаются минуты просветления, которые дают надежду на что-то лучшее в этом безумном мире.

– Эй, матка, давай яйки, молоко, немец недалеко! – Так, с издёвкой, солдаты рейха выгоняли на двор людей и скотину, «шмонали» дома и усадьбы. Зимой при сорокаградусном морозе заставляли людей работать и рыть окопы. Грудных детей своих матери сносили в самый большой окоп, с ними немцы разрешали оставлять для кормежки одну из крупных женщин, у которой был свой грудничок, и она всех кормила грудью по очереди. Очень всё-таки хотелось верить, что это кошмарный сон, что вот-вот всё закончится и станет вновь как прежде. Но со временем начинало казаться, что этому не будет конца…

Понимала это и двадцатисемилетняя женщина Мария, жена бывшего секретаря исполкома, а теперь, в войну, офицера, капитана, и мать троих детей. Терпеливо несла она свою горькую ношу. Бесконечная стирка и уборка, обслуживание немецких оккупантов превратили молодую женщину в рабыню.

Случилось так, что в дом к Марии поселили унтер-офицера Гауфмана, молодого красавца, который уже многое повидал за свою не очень долгую, но также несвободную жизнь. Их встреча была как яркая вспышка среди хаоса и страха, всей этой войны.

– Гутентаг, фрау Мария, – неожиданно для неё и, по-видимому, для самого себя произнёс он, встретив её в первый раз.

Испугавшись такого внимания со стороны немецкого офицера, Мария робко и невнятно проронила в ответ:

– Здравствуйте, – и как можно быстрее попыталась скрыться с его глаз долой. Ведь неизвестно, что именно притягивало к ней Гауфмана, что у него было на уме. Даже позже, потом, когда они иногда встречались, Марию била страшная дрожь – то ли от страха, то ли от смятения. Но молодые годы брали своё. Кровь играла, а красота её расцветала.

Однажды при встрече у них, как обычно, завязался разговор.

– Добрый день, фрау Мария, – поприветствовал её Гауфман.

– Добрый день, хер комендант, – ответила Мария и привычно засуетилась.

Заметив волнение девушки, капитан начал уводить разговор в более спокойное русло, стараясь снять напряжение, но у него не очень это получалось.

– Киндер, детям вашим, сколько им?

– Моим? Они ещё маленькие, – с опаской ответила она.

– У меня тоже есть дети. Двое, дома сейчас, наверное, скучают…

Мария испугалась, что следующий вопрос будет о её муже. Она напряглась, будто в ожидании приговора. К счастью, такого вопроса не прозвучало. Видимо, он и сам догадался об этом и решил не усугублять волнение и не напрягать молодую женщину.

Однажды случилось событие, подвергшее опасности жизнь Марии. Ничем нельзя было ей помочь. Иногда слуги бывают гораздо свирепее, чем сами хозяева.

– Ах ты, сука, русиш швайне, получи! – прокричал адъютант Гауфмана, при этом ударив Марию.

Как выяснилось позже, она постирала его белый подворотничок, который пришивается у солдат с внутренней стороны воротника на форме, но не пришила, а вроде как потеряла. Её даже, приговорённую, уже повели за это на расстрел.