Альманах Международной Академии наук и искусств «Словесность». Том 5
Шрифт:
Я шёл медленно и тихо, мысленно благословляя и нежно, бережно касаясь ладонью тонкой бересты берёз, видел их не сломавшихся от жизненных передряг, поднимающих свою зелень к лучам солнца деревья.
Но по-настоящему самой удивительной, встревожившей душу, взволновавшей сердце, была упавшая берёза, протянувшая ветки к небу. Хотя она лежала почти полностью укрытая серым мхом, от неуёмного желания ещё жить, найдя в себе силы, она, даже превращаясь в труху, создавала в роще жизнь, за долгие годы вырастив ветви в высокие стволы деревьев. Высасывая из земли сок, передавала жизненные силы своим ветвям-берёзкам, поднимала их ввысь, к солнцу, это дерево – берёза-мать. Буря ли её сломала, выкручивая, может, кто-то повалил… Но она, не сетуя на свою долю, отдавала всю свою благодатную силу растущим ветвям, чтобы они выросли прекрасными берёзами среди себе подобных. Деревце-мать не оставляло себе даже последние капли жизненных сил…
Как прекрасно было видеть чарующее сияние цветущей зелени в лучах солнца у ставших красавицами берёз-ветвей, чувствовать дуновение колыхающейся, танцующей силы созидания, слышать прекрасную песню-шелест, понимать стремление к светлым мечтам, узнавать секреты любви у шёпота листьев.
Да, вот это и есть дух светлой и чистой, искренней и душевной, прекраснейшей любви, заставляющей расти, распространяющей обилие животворящего тойука – алаасного благословения.
Хотя при жизни каждого из нас обязательно подстерегают разные превратности судьбы, в действительности есть движущая сферу всего мира основная сила, дающая будущему поколению энергию прекрасной жизни, – материнская любовь.
Оказывается, здесь и есть доведённое до совершенства чудесное украшение природы: нежная прелестница, госпожа алааса с пышными зелеными локонами и с белым ликом – красавица берёза. И здесь, в благородной природе, жива прекрасная среда, направляющая беспрерывный круговорот жизни от рождения в рост и созидание.
Выходя из берёзовой рощи, любимицы величественной природы, и шагая домой, я обратил внимание на то, что трель птички, трепетно призывающей детей к самому плодоносному кустарнику красной смородины, стал отзываться во мне прекрасной песней горячо любящей матери. В своеобразном покрякивании утки-чирка, зовущей свой ещё не окрепший крыльями выводок, защищая его от кружившего над ним коршуна, тоже было слышно истинно материнское беспокойство за своих детей. Даже это вечернее лёгкое дуновение казалось похожим на дыхание моей доброй старой матери, когда она нас обнимала сострадательной, успокоительной нежностью. А уже заходящее солнце, улыбаясь за румяными облаками, последними лучами окрасило мягким золотом, облагораживая весь алаас. И, как будто говоря: «Немножко поспите, успокойтесь, летающие, бегающие мои, отдохните от дневной суеты…», – целовало материнской нежностью.
Созданные Матерью-Природой необыкновенные звуки окружающей среды убаюкали моё сердце нежным вдохновением, вливаясь в душу невидимыми волнами. А мы, люди, рождённые на этой земле, защищаем ли Мать-Землю, ухаживаем ли за природой, чтоб она не зачахла, так, как должны выполнять священный долг перед матерью?
Аарыма [7]
История волка (отрывок)
Пролог
7
Аарыма – очень большой, громадный матёрый волк.
Неподвижный холодный туман окутал землю. Ледяная макушка суровой зимы переполнилась лютой стужей, и в стылом тумане кажется, что время остановилось навсегда. Лишь спустя какой-то неуловимый для простого смертного миг скрипящие полозья саней зимы сдвинутся в сторону тепла.
Но до этого момента ещё далеко, и в такие дни никто лишний раз на улицу носа не кажет, а если и есть надобность, то с делами справляется споро. В необъятной тайге из застывших под снегом деревьев будто выдули остатки жизни, только дрожат замёрзшие насквозь заиндевелые ветви. Изредка тишину стоячего морозного воздуха нарушает оглушительный треск лопнувшего от неимоверного холода древесного сучка. Тёплое дыхание мохнатых лошадок превращается в белое матовое облако, которое, чуть поднявшись над землей, медленно колышется вкруг них. Подышишь таким загустевшим воздухом, и вскоре в носу образуются щекочущие ноздри льдинки.
На западной стороне слившегося с белёсым низким небом алааса, в его глубине, стоит небольшой домик. Рядом с ним притулилось крохотное здание, где тихо и уютно урчит генератор. Время от времени из печной трубы человеческого жилища в тёмное небо вылетают пламенеющие искры. Сквозь лёгкие занавески пробивается свет, и кажется, что он рисует на плотно утоптанном снегу двора замысловатые танцующие узоры.
Внимательный взгляд позволяет более обстоятельно рассмотреть хозяйство, где внутри аккуратной изгороди, кажется, есть всё. Здесь и крытый добротным шифером большой сарай – там до поры до времени приютились сани, в которые запрягают лошадей, – а рядом массивный длинный стол, заставленный ровными рядами заготовленного осенью кристально чистого льда. Тут же летняя кухня с опрятной кирпичной печью для выпекания хлеба, чуть далее виднеется банька и кабинка душа. Возле длинного вместительного гаража сложены дрова. Впритык к задней стороне двора стоят большие огороженные стога сена. Ещё один обширный загон пустует, а в следующем пасутся две лошади, которые с удовольствием громко фыркают и топают копытами по мёрзлой земле. В густом ельнике, возвышающемся на северной стороне усадьбы прямо за банькой, в объятиях разлапистых лап укрылся не тающий и зимой и летом булуус – ледник для хранения всевозможных съестных припасов.
В один из таких холодных дней рядом с булуусом промелькнула тень матёрого серого хищника – это Аарыма. Волк, подойдя к жилью вплотную, замер, внимательно прислушиваясь к сторожкой тишине. Хозяйская собака, свернувшись калачиком и спрятав от мороза нос под пушистый длинный хвост, забилась в конуру. С угла размашисто и тщательно расчищенного от снега двора, где стоит её жилище, видно всё, но сейчас, кажется, пёс не в состоянии учуять никакого запаха. Появляющийся время от времени лёгкий ветерок дует волку с южной стороны – со стороны человеческого жилья, внутри которого шумит включённый телевизор. Этот звук слышен даже сквозь стены, значит, хозяин уже вернулся из посёлка.
В свете луны тень Аарымы ещё пару раз промелькнула между деревьев и исчезла. Это он приходил проведать двуногого соседа, с которым мирно уживался много лет, но с недавних пор они превратились в кровных врагов. Почему человек и волк, дети природы, вдруг стали врагами и, как говорили наши предки, начали выслеживать друг друга по горячим следам, преследовать по остывшим?
Часть первая
Утрата
В прошлом году, чтобы восстановиться после весеннего гона, Аарыма с верной подругой направились к верховьям большой речки, где они обычно охотились на диких оленей. По пути пара неожиданно наткнулась на стаю пришлых волков, которые загрызли кобылу из косяка их двуногого соседа – чужаки уже заканчивали своё роскошное пиршество. Это пастбище с никогда непересыхающим глубоким озером и прекрасным травостоем раскинулось в отдалении от людского жилья и служило местом тебенёвки*. В последнее время там зимовал табун во главе с молодым горячим жеребцом по кличке Могул.
Тебенёвка – зимнее пастбище лошадей, овец, оленей и других сельскохозяйственных животных, покрыто снегом.
Волки никогда не нападают на кобыл и других домашних животных вблизи своего логова. Волчица, верная и мудрая подруга Аарымы, мысленно приговаривала: «Умные волки на богатство своего двуногого соседа не зарятся, из-за одной скотинушки на кровную вражду не идут. Тогда человек не трогает тебя и не выслеживает тебя. Ну а если случится непоправимое, то между человеком и зверем выживет только один. И это будем не мы. Не трогай его: у них своя жизнь, у нас – своя. Нам с лихвой хватит и тех оленей, которых мы поймаем в верховьях нашей большой речки». И действительно, Аарыма с надёжной подругой мирно соседствовали с человеком много лет, и его табуны длинногривых лошадей перестали пугаться и обращать на них внимание. Даже когда они пробегали мимо.