Альманах «Мир приключений» 1955 год
Шрифт:
— Недоверие обижает парня. Всё равно он знает приблизительно, где мы. Пусть знает до конца.
Сердюк разрешил привести Сашку в штаб-квартиру.
Представление, которое обычно создается о человеке до встречи с ним, большей частью бывает далеким от действительности. Сердюк не ожидал увидеть низкорослого, щуплого с виду парнишку с наивным, ещё не тронутым возмужалостью лицом и понял секрет неуловимости Сашки: гитлеровцы не принимали его всерьез.
— Ты, говорят, подручным сталевара работал. Что же, ты к печке скамейку носил? — пошутил Сердюк.
—
— Что дорог, то верно. — Сердюк улыбнулся, прижал паренька к себе. — Рассказывай, дружище. Какие новости?
Саша торопливо полез в одну из бесчисленных дыр подкладки своей стеганки, достал желто-бурую бумагу, сложенную в несколько раз, развернул её на полу перед фонарем.
Сердюк, Теплова и Крайнев склонились над листом. С трех фотографий большого объявления смотрели их собственные лица.
— По пятьдесят тысяч марок за голову… — иронически протянул Сердюк. — Не дешево ли? Пожалуй, скоро набавят цену.
— А это кто? — полюбопытствовал Саша, показывая на четвертую фотографию.
— Это радист, с которым тебе придется держать связь, — пояснил Сердюк. — Ишь, в профиль только схватили. Попробуй по этому снимку найти.
— И меня по этому снимку не узнают, — сказал Крайнев и провел рукой по отросшей бороде.
— А у меня здесь нос курносый! — в шутку возмутилась Теплова.
Саша усмехнулся, взглянул на Валю, потом на Крайнева и сострил:
— Для семейного альбома сойдет.
Рассказав о новой перерегистрации паспортов, которую затеяли гитлеровцы, и получив от Сердюка задание связаться с радистом, Сашка ушел.
— Пырин, значит, у них в лапах… — Сердюк вздохнул. — Его даже не ищут.
В следующий приход Сашка появился сразу после работы, когда его не ожидали, проникнув в водосборник прямо с завода. Свертка с продуктами с ним не было.
— Что произошло? — встревожился Сердюк.
— Пришел получить задание на день Красной Армии. Нельзя в такой праздник отмалчиваться. Седьмое ноября мы хорошо провели — листовки в трубы запустили. А сейчас что люди скажут? Нет у вас большевистского подполья. Так, что ли?
Валя и Крайнев с любопытством следили за Сердюком. Он был смущен и не старался этого скрыть.
— Видишь ли, Саша… — начал было Сердюк.
— Я вижу, бесцеремонно прервал его Сашка, — но надо, чтобы и люди видели. Вы меня простите, Андрей Васильевич, но я к массе ближе, знаю, что её повседневно поддерживать нужно, — категорически заключил он.
— Что ты предлагаешь? — резко спросил Сердюк, которого рассердила эта бесцеремонность.
— Надо же эту вот шифрограмму оправдать, — продолжал неугомонный Сашка и, достав из подкладки ватника листок бумаги, прочитал: — «Сердюку. Поздравляю товарищей днем Красной Армии. Желаю здоровья, дальнейших успехов в работе. Хрущев».
Простые слова, донесенные сюда, в подземелье, тронули всех до слез.
— Нам запрещено заниматься чем-либо, кроме основного задания и выпуска листовок, — сказал Сердюк после долгого молчания. — Правда, такой праздник не грех бы отметить. Но я не знаю как. Может быть, у вас есть что, друзья? Может быть, у тебя, Саша?
— У меня есть! — похвастался Сашка. — Дядя одного парнишки в селе живет. Колхозник он, мужик запасливый. После отхода наших побывал на поле боя и много чего оттуда натаскал — в хозяйстве, мол, всё пригодится. Среди прочих разных вещей у него и миномет есть с минами. Вот стрельнуть бы! Но надо мишень придумать. Не в белый же свет стрелять.
— Сделаешь вот что, Александр, — сказал Сердюк, и Саша, почувствовав в его тоне командные нотки, невольно подтянулся — понял: это был приказ. — По улице Горновых, в доме тридцать четыре, квартиру два, отыщешь Виктора Селивановича Кравцова. Скажешь, что он должен найти вблизи нефтехранилища, у станции, пустой дом — их сейчас много. Это первое. Второе: в этот дом надо доставить миномет и установить его с прицелом на самый большой бак. Третье: в десять ноль-ноль, когда наступит полная темнота, стрелять по этому баку, пока не вспыхнет. Остальные загорятся следом. Понял?
— Будет исполнено, Андрей Васильевич! — четко, по-военному, ответил Сашка и вдруг, обернувшись к Тепловой, спросил: Валя, ты с собой всё своё барахлишко захватила или в чем есть пришла?
— Не пойму, ответила Валя.
— Красное платье твоё здесь?
— Здесь.
— Отдай мне! — просительно заговорил Сашка. — Тебе до наших в нем не гулять, а девочка, с которой я дружу, до того доменялась, что на улицу выйти не в чем.
Теплова пошла в угол насосной, извлекла из сверточка любимое шелковое платье.
— Спасибо, Валя. Не пожалеешь.
Сашка обернул платье вокруг талии, застегнул стеганку. Уже из тоннеля он крикнул:
— С праздником вас, товарищи!
Утром 23 февраля, как только рассвело, горожане увидели на трубе коксохимического завода красное полотнище. Заметили это и гитлеровцы и решили немедленно снять. В проходные ворота завода въехала машина с офицерами и солдатами комендатуры.
Один из солдат полез по железным скобам восьмидесятиметровой трубы, но на середине сорвался и плюхнулся вниз. Офицеры решили, что к скобам подведен электрический ток, и послали за резиновыми сапогами и перчатками.
К этому времени толпы горожан собрались на улицах, с любопытством ожидая, что произойдет дальше. Второй солдат, в резиновых сапогах и перчатках, поднялся немного выше своего предшественника. Нога соскользнула со скобы, он повис на руках, попытался стать на скобу, но снова соскользнул с неё и мешком рухнул на землю. Третий солдат на трубу не полез, хотя офицер грозил ему пистолетом.
Посовещавшись, офицеры подняли стрельбу по штоку из всех видов оружия — пистолетов, автоматов, но попробуй попади на таком расстоянии в тонкий металлический громоотвод, на котором было укреплено полотнище.