Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск им. Велимира Хлебникова. Выпуск второй
Шрифт:
Интересная деталь: пятьсот с лишним лет спустя в математической школе № 2 прозвенел звонок на перемену, и эта кошмарная итальянская история закончилась для Митяя (за широкой спиной качка Гобы) вполне благополучно.
На урок математики Бездельников вбежал в класс, опередив на полкорпуса парный дуэт отличниц «Дося-Фрося». Две новенькие Барби прошуршали за его спиной и неподвижно застыли на первой парте возле лобного места.
После второго звонка вломился в класс клоун Хамам (хам и обжора Скрынников). Он воровато огляделся в дверях и юркнул за соседнюю с Бездельниковым парту, по дороге споткнувшись о чью-то
А ещё через минуту в класс торжественно вошёл математик Виктор Самойлович и с порога протрубил (трубный голос у ВикСама был от природы низкий, как у Шаляпина, и громкий, как у школьной уборщицы бабы Веры):
– Господа девятигэбэшники! Сегодня мы оторвёмся по полной! Тема урока – математический софизм!
Все напряглись. Дося-Фрося даже йокнули от испуга, а Хамам, как конь, одобрительно заржал, предчувствуя полуторачасовую халяву.
– Ну-с, начнём, пожалуй, вот с чего, – Виктор Самойлович взял мел и пару раз примирительно царапнул им идеально чистую школьную доску, – пишем уравнение «икс минус а равно нулю». Так-с, отлично. Теперь делим обе части этого равенства на число «икс минус а». Сокращаем и числитель, и знаменатель в обеих частях уравнения. Отлично. Получаем…
ВикСам повернулся к классу и на мгновение замер.
– Итак, мы получаем… единица равна нулю! Ой-ой-ой! – театрально запричитал ВикСам. – Что я натворил! Я приравнял единицу к нулю! Вы понимаете?! Только что я объявил, что всё сущее: мы, наша планета, наша галактика, Вселенная, наконец, – это пшик! Над миром, да что там над миром… э-э… над самим Богом, – при упоминании о Боге ВикСам приосанился, – нависло торжество нуля, всеобщее небытие!..
Он безвольно опустил руки, выдохнул и отошёл от доски:
– Ну-с, что скажете, господа девятигэбэшники? Только не говорите мне: «Долой математику! Математики как науки не больше не существует!» Нет, друзья, математика существует и будет существовать всегда! А то, чему вы только что стали свидетелями, – это обманка для простаков, так сказать, околоматематическая ловкость рук, некий, так сказать, софизм.
Виктор Самойлович рухнул на стул и раскинул руки, как крылья птицы, только что подбитой безжалостным Хамамом.
– Анализ феномена околоматематической лжи мы отложим на вторую половину урока, а сейчас пойдёмте дальше. Математика – это прежде всего логика. Вот вам так называемый «софизм Эватла», упомянутый, если я не ошибаюсь, у Апулея.
У древнегреческого софиста Протагора учился софистике и судебному красноречию некий Эватл. По заключенному между ними договору Эватл должен был заплатить за обучение десять тысяч драхм в том случае, если выиграет свой первый судебный процесс. В случае проигрыша первого судебного дела он вообще освобождался от обязанности платить учителю…
Митя слушал ВикСама, пытаясь из последних сил сосредоточиться. Только бы не закрыть глаза! Он понимал: если арматура ресниц верхнего века на мгновение сомкнётся с арматурой нижнего века – дело труба. Его персональное «я», не доспавшее на истпаре больше половины второго тайма, провалится в небытие, и интересный урок исчезнет в историческом прошлом вслед за Венецианской республикой.
Увы, футбол – штука серьёзная. Сначала одна ресница наклонилась под тяжестью века и коснулась нижнего арматурного пояса, потом другая, третья… Наконец откуда-то сверху, как из люка бетономешалки, брызнула цементная жижа концентрированного сна, и Митяй сплыл…
2. Греческая одиссея. Маэстро Протагор
Митя Бездельников очнулся от невыносимо яркого солнца и сразу почувствовал, как под драповым пиджаком его тело обливается неприятным липким потом. Вместо школьного потолка над головой простиралось лазурное средиземноморское небо, а вокруг стояли каменные здания со множеством колонн, украшенные разнообразной скульптурой. Люди, одетые в древнегреческие туники, неторопливо прохаживались по выложенным в траве дорожкам, непрерывно говорили и одобрительно похлопывали друг друга по плечам.
– Привет, меня зовут Кляка!
Митя ощутил, как вдоль позвоночника прокатилась по капелькам пота приветливая звуковая волна. Под лучами полуденного солнца, практически не отбрасывая тени, стоял толстенький человечек в розовой тунике и огромных сандалиях. Сандалии крепились к его стопам при помощи кожаных ремешков.
– Ты кто?
– Я Кляка, – повторил человечек, – впрочем, обо мне достаточно. Займёмся тобой. Слушай внимательно: ты в Афинах. Как, почему – это потом. Слыхал по истории: Древняя Греция и всё такое?
– Про Грецию слыхал, – Митя вспомнил не слишком учтивые диалоги с историчкой и невольно поморщился.
– Ладно, название страны помнишь – и то хорошо. Здесь тебе предстоит, так сказать, летняя практика. Умрёшь от удовольствия, ей-богу! Кстати о богах, их тут много.
– И все они живут на Олимпе, ссорятся, женятся, пьют, гуляют. Ненастоящие они… – начал было Митя, но Кляка схватил его за руку и подтянул к себе:
– Тсс, ты что! Гера – первая наушница, всё Зевсу доложит.
– Это вроде Меланьи Трамп, что ли? – улыбнулся Митя.
– Кто такая? – удивился Кляка. – Я всех богов знаю, а про такую не слыхал. Странно…
– Поживёшь с моё – услышишь, – заверил его молодой собеседник.
Кляка посмотрел на Митю с нескрываемым уважением и продолжил:
– Мы с тобой сейчас стоим в главном атриуме риторской школы знаменитого на все Афины софиста Протагора. Вон он, видишь, в тёмно-вишнёвой тунике. Кажется, чем-то недоволен. Пойдём-ка поближе.
– А моя драповая «туника» не насмешит народ? – Митя снял с плеч промокший до нитки пиджак.
– Не переживай, нас с тобой никто не видит. Меня не видят – потому что это я, а тебя – потому что ты из другого времени. Понял?
Протагор теребил в руке небольшой пергамент. Его гневный речитатив, прерываемый его же весёлым хохотом, сотрясал стены атриума. Молодые и не очень молодые будущие риторы, затаив дыхание, слушали учителя. Кляка пристроился за их спинами и стал бубнить на ухо Мите синхронный перевод с древнегреческого.
– Дети мои возлюбленные, – поставленный голос Протагора воистину поднимался до небес, – вы поглядите, что пишет этот поражённый стрелой высокомерия Эватл! Он сообщает мне, что не намерен, вы слышите, не намерен участвовать в судебных тяжбах и, как следствие, считает себя свободным от уплаты за учебу. Каков! Но на всякую птицу у ловца имеется силок, и вот какой. Я сам подаю на Эватла в суд! Он будет вынужден отдать мне долг. Как? Слушайте, дети мои.