Алмаз - драгоценный камень
Шрифт:
А тут подвернулась эта Алена. Примчалась на лыжах. Фу-ты ну-ты! Костюм голубой. Шапка белая. Езжай, говорит, до дотов, а я на лыжах за тобой следом… Кто же такое выдержит?!
Увидев, что Алена не смогла свернуть на Кирпичной и лыжи понесли ее по крутому спуску на доты, Ивас испугался, кинулся вслед за Алексом прочь. И, подтверждая самое страшное, сзади по ушам хлестнули крики мальчишек:
— Разбилась!.. Не поднимается!..
Он не помнил, как очутился в своем дворе. Что же теперь будет? Что будет?!.. Вскочил в комнату. Снова выбежал
Он сидел в абсолютной темноте и ждал, ждал… И вдруг вспомнилось это… Большая толпа школьников и маленький красный гроб. А в нем Сережка. Сережка, который утонул в канале… Но он же не сам утонул! Его сбросили мальчишки с мостика, потому что он боялся нырнуть. А он упал в воду и стукнулся об какую-то железяку… А теперь?…
Толик не мог больше сидеть. Он задыхался. Выбрался из погреба, побежал к калитке. Рванул ее и застыл на месте… По той, высокой, стороне улицы с обломками лыж в руках, прихрамывая, шла Алена Березко… Живая!
ИЗОБРЕТАТЕЛИ
Зимние каникулы промелькнули, как короткий сон.
После событий на Манькином спуске девочки смотрели на Алену, как на героиню. Даже Тамара сказала с завистью:
— Ты, Алена, какая-то железная. Когда вырастешь, наверно, космонавтом станешь. Ой, я на той горе умерла бы от страха!
Мальчишки были сдержаннее, но и они зауважали Алену. Особенно за то, что у нее такой батя. Сказал: доты я беру на себя, и точно — наутро их будто корова языком слизнула. Катись теперь хоть до железной дороги.
А сама Алена, несмотря на то что прошло уже много времени, еще сердилась на Иваса и Алекса: «Бессовестные все-таки. Ведь я могла и правда убиться. Хоть бы сказали что-нибудь. Еще и отворачиваются…»
И в самом деле, Ивас с Алексом старались в школе Алену не замечать. Да и на улице их в последнее время почти не видно. Покатаются на санках и исчезнут куда-то.
У Иваса снова «зачесались руки».
— Алекс! Ну давай сделаем что-нибудь! — приставал он к своему помощнику. — Такое, чтоб все аж рты раскрыли! Думай. У тебя башка вон кака лобастая. Да и папа опять же…
И Алекс придумал: сделать реактивный автомобиль. Гоночный.
— Реактивный?! — загорелся Ивас. — Конечно, сделаем! Пацаны так и попадают от зависти.
— Но горючее такое нужно, чтоб много газа было, — подумав, добавил Алекс. — А пороху у нас больше нет. После того папа и ружье, и все припасы дяде Жене отдал.
— Так чего ж ты голову морочишь?
— Я не морочу. Я вслух думаю… Вот бы такую ленту достать, как от кино. Она горит знаешь как здорово!
— Точно! — подскочил Ивас. — Достанем!
Они обегали мальчишек, но ленты достали всего с полметра.
— Мало, — вздохнул Алекс. — Знаешь, что я придумал? Ведь бывают вещи из пластмассы, которые горят. Когда я мамину мыльницу раздавил нечаянно, так она здорово горела…
Несколько дней они вдвоем ходили по знакомым. Едва переступив порог, Ивас вежливо спрашивал:
— Можно я у вас руки помою? — и шасть к умывальнику.
Пока Алекс разговаривал с хозяином, Ивас незаметно отрезал перочинным ножом кусочек мыльницы. Но ни один при испытании не загорелся. Тогда они стали пробовать все пластмассовое подряд. И в конце недели — ура! — в один день произошло сразу два открытия. Оказалось, что прекрасно горит Шуркин пупс и подставка настольного календаря. Про безрукого пупса Шурка уже давно забыл. А вот исчезновение подставки Алешкин папа сразу заметит.
Вечером, не поднимая виноватых глаз, Алешка сказал:
— Папа. Вот я тебе… для календаря купил… железную.
— А та где? — удивленно приподнял брови папа. — Разгрохал?
Алешка, не глядя ему в лицо молча покивал головой. Этой премудрости научил его Ивас: нужно сделать так, что бы и говорить не пришлось. Тогда выходит, что ты будто и не соврал.
— А деньги откуда? — спросил папа и, узнав, что Алешка потратил свои деньги, которые собирал на заводную машину, сказал: — Ну что ж. Разбить каждый может. Возмести ему, мама, с лихвой.
На эти деньги они купили чудесную пластмассовую автомашину-фургончик веселого канареечного цвета.
— Что надо! — радовался Ивас. — Полетит, как пуля!
Кузов автомашины набили кусочками Шуркиного пупса и папиной подставки. Потом затолкнули ленту. Когда все было готово, Алекс засомневался: где испытывать?
— Не боись! Откроем форточку, дым и выйдет, — успокоил Ивас.
Запирая дверь, Алекс думал, как проговорить считалку, чтобы поджигать досталось ему. Пока думал, Ивас опередил:
— Чур, я испытатель! — и отобрал у него спички.
Ярко вспыхнул конец ленты. Огонь скользнул в приоткрытую дверь фургончика… Вот сейчас как рванется!
Их беспокоило одно: хватит ли длины двух комнат? А вдруг тяга будет такой, что, пробежав дом насквозь, автомобиль врежется в противоположную стену и расшибется в лепешку?!
Повалил густой черный дым. Вот сейчас… И тут стало происходить что-то странное. Вместо того чтобы рвануться вперед, машина утробно пискнула, задрожала и стала распухать. Дым окутал ее, и уже нельзя было рассмотреть, что там делается.
Как хорошо, что они успели отскочить в угол. Тотчас из дыма вырвалось желто-зеленое пламя. Машина, как лягушка, подскочила вверх и шлепнулась на коврик у стола. Запахло паленой шерстью. Алекс закашлялся, кинулся из угла и, обливаясь слезами, стал изо всех сил дергать ручки оконных запоров. А когда наконец рамы открылись и дым повалил в окно, Алекс услышал громкий прерывистый звонок. Он заметался по комнате и, поняв, что звонят в дверь, кинулся в прихожую.
В комнату ворвалась испуганная мама: