Алмаз лорда Гамильтона
Шрифт:
В сумке этого не было, он проверил ее очень тщательно, проверил каждый кармашек, каждый шов.
Зато в сумке он нашел кое-что полезное…
Феррум вытащил из кармана белый листок.
Все правильно – это было почтовое уведомление, обычный бланк с печатью Почты России. На нем были номер и дата, а еще – адрес и имя получателя.
Феррум прочитал это имя: Королькова Евгения Михайловна.
Ну что ж, Евгения Михайловна, пора нам с тобой познакомиться поближе…
Но знакомство с Евгенией Корольковой пришлось
Это был не обычный телефон, по которому Феррум разговаривал со своими прежними знакомыми и немногочисленными друзьями. Это был специальный одноразовый телефон красного цвета, по которому с ним связывался тот человек.
Феррум почувствовал, как холодок пробежал по его спине легкими пальцами. Да что это с ним? Почему звонки того человека так его напрягают?
Он открыл «бардачок», вытащил из него красный телефон и проговорил неожиданно охрипшим голосом:
– Слушаю.
– Очень хорошо, что слушаешь! – прозвучал в трубке механический, холодный и скрипучий голос. – Опять у тебя прокол?
Вот откуда он знает? Что он, следит за Феррумом?
– Ну, почему прокол… у меня есть кое-какие результаты…
– Мне нужны не кое-какие результаты. Ты знаешь, что мне нужно. – Голос в трубке стал еще холоднее, еще жестче. – Ладно, хватит оправдываться! Приезжай немедленно на остров Голодай… знаешь там лютеранское кладбище? – и механический голос продиктовал подробную инструкцию.
Голос в трубке уже давно молчал, а Феррум все еще сидел, тупо глядя перед собой. Вдруг он спохватился: нужно ехать, ехать как можно скорее, а то тот человек разозлится…
Феррум включил зажигание, выжал газ и поехал на Васильевский остров. Там, переехав реку Смоленку, попал на небольшой остров Голодай. Вспомнив инструкцию, подъехал не к главным воротам лютеранского Смоленского кладбища, а к неприметному пролому в чугунной решетке, укрытому разросшимися кустами персидской сирени. Оставив машину возле ограды, пролез в проем и пошел по узкой дорожке между двумя рядами надгробий.
Еще каких-нибудь сто лет назад на Васильевском острове тогдашнего Петрограда немецкий язык звучал едва ли не чаще, чем русский. На каждом шагу попадались вывески на немецком языке – аптеки и кондитерские, писчебумажные магазины и пивные. Немцы жили в этом городе с самого его основания. Жили и умирали. И тут, рядом с Васильевским островом, находили они свой последний приют.
Позднее, перед началом Великой войны, василеостровских немцев выселили в Казахстан и другие отдаленные места. Живых – выселили, но мертвые остались.
Мрачные, потемневшие от времени надгробные камни и чугунные кресты выстроились вдоль дорожки; казалось, они провожают незваного гостя неодобрительными взглядами, тихо и осуждающе
Феррум, как велел ему тот человек, миновал поперечную дорожку, прошел мимо печального каменного ангела с опущенным факелом в руке, увидел впереди гранитное возвышение, на котором в решетчатом обрамлении стоял большой каменный склеп с закрытыми железными воротцами.
Подойдя к возвышению, Феррум огляделся по сторонам, наклонился и поднял камень, лежащий слева от ворот.
Как и сказал тот человек, под этим камнем оказался большой старый ключ с фигурной бородкой. Феррум вставил ключ в замочную скважину, повернул его.
Раздался громкий скрип, и ворота открылись.
Склонив голову, чтобы не удариться о притолоку, Феррум вошел в склеп.
Железные воротца с тоскливым скрипом закрылись за ним, он оказался в сырой темноте склепа. Но глаза очень быстро привыкли к скудному освещению, и Феррум разглядел перед собой четыре высоких каменных саркофага.
И снова холодные пальцы страха пробежали по его спине.
Феррум откашлялся, чтобы хоть какой-то звук нарушил мертвую тишину склепа.
И тут же, словно в ответ на его кашель, раздался новый звук – леденящий душу скрежет.
Это начала отъезжать в сторону каменная крышка одного из саркофагов.
Феррум отшатнулся, метнулся к железным дверям – но они оказались заперты. Тогда он взял себя в руки и шагнул вперед.
Крышка отодвинулась еще немного – и из саркофага поднялся высокий худой человек.
В голове у Феррума мелькнула странная и несвоевременная мысль: вот, наконец, он и увидел того человека. До сих пор он только слышал его голос – да и то наверняка искаженный каким-то специальным устройством.
А в следующий момент всякие мысли улетучились из его головы. Потому что он узнал того, кто поднялся из саркофага. Хотя в склепе было темно и лицо того человека казалось всего лишь пятном мрака на фоне окружающей темноты – он узнал его фигуру, и наклон головы, и движения рук.
– Химик?! – изумленно пролепетал Феррум. – Не может быть! Ты же умер! Тебя же убили!
– Ну да, убили! – Химик усмехнулся своей кривой улыбкой. – Потому я и назначил тебе встречу на кладбище! Где же еще может обитать покойник?
Он засмеялся сухим лающим смехом – и этот смех тоже невозможно было не узнать.
– Но я же сам видел твой труп… я был на твоих похоронах… я нес гроб…
– Был, был! – Химик поморщился. – Ты не забыл, почему я дал тебе такое прозвище – Феррум?
– Где уж тут забудешь!