Алмаз
Шрифт:
Я задумалась, все это походило на оправдания. Мне не нужен был повод простить Костю, я любила его и, наверное, простила бы что угодно. Только понимала, что без доверия и, соответственно, без уважения у наших отношений нет будущего.
Как я не старалась, но боль не отпускала. У меня появилось не преодолимое желание встать и походить.
— Не уходи от разговора, — именно так расценила мама мою возню и попытки подняться.
— Да не ухожу я, — боль становилась все навязчивее, а я раздражительней, — спина ноет от этой проклятой кровати.
— Давно ноет? — как-то странно насторожилась мама.
— Не знаю, может полчаса, час.
— А как именно болит? — начала допрашивать не хуже доктора. — Постоянно ноет или схватывает и отпускает?
Произошел очередной приступ и пришлось переждать, чтобы ответить.
— Скорей периодически схватывает, — выдохнула.
— Как схватки? — не унималась мама.
Да что она пристала, в самом деле!?
— Да, как схватки! — взвинтилась, чувствуя, что на подходе новая волна боли. А потом до меня дошло, к чему все это время клонила мама. — Думаешь, началось? — заволновалась.
— Думаю, да.
Я застыла, не готовая к тому, что роды начнутся вот так и что, возможно, уже сегодня я буду держать на руках своего ребенка.
— Почему мы сидим?! Поехали в роддом! Где моя сумка? — начала паниковать.
— Успокойся, время еще есть, — мама была само спокойствие.
Я слышала, что первые роды — всегда долго, и у меня в запасе несколько часов, но чувствовала бы себя уверенней, если бы уже была под наблюдением специалистов. К тому же сумка с необходимыми мне и новорожденному вещами была собрана еще месяц назад, и все что оставалось — это подхватить ее и сесть в машину.
***
В последний раз оглядела свою комнату, перед тем как окунуться в совершенно новую жизнь. Вместе со своим ребенком. Теперь я никогда не буду одинока.
— Рита? — позвала мама, возникнув на пороге комнаты. — Я собиралась позвонить Косте, но потом подумала, вдруг ты сама захочешь сообщить ему.
Мама права, он должен знать, что буквально через пару часов станет отцом.
— Да, сама.
Мама вышла, будто оставляя нас с Костей наедине, хотя он и находился за многие километры от меня.
С волнением слушала гудки, уже и не помнила, когда вот так звонила ему.
— Слушаю, — раздался такой родной и любимый голос. Боже, как же я соскучилась по нему! — Рита? — позвал, когда я молчала, просто наслаждаясь звуком его тембра.
— Костя я …. — несколько месяцев я не произносила вслух его имени, и даже это теперь доставляло мне удовольствие. Но новая схватка быстро отрезвила меня и напомнила, с какой целью я звонила. — У меня начались схватки, мы едим в роддом. Подумала, ты должен знать.
Долгая пауза — Костя переваривал услышанное, а потом этого его бесчувственное:
— Я понял. Спасибо, — и положил трубку, я даже не успела возмутиться.
И что это значит? Ему наплевать? Он больше не любит и ему не интересно, что со мной происходит? Морально я давно готовилась к тому, что растить ребенку буду одна, но в такой важный момент, как роды, все равно надеялась получить Костину поддержку. А он — «спасибо».
С этим Соболевым всю голову сломаешь. Он, как головоломка.
— Это тебе спасибо! — прокричала в давно погасший телефон, и в полной боевой готовности встретила новую схватку.
22. По-настоящему…(первая часть)
Оказалось, те первые схватки были только цветочками. Настоящие я ощутила намного позже, уже находясь в родовом отделении.
Поначалу, слушая истошные крики других рожениц, пообещала самой себе стойко терпеть боль и не вопить как полоумная. Но скоро я готова была забыть о глупой клятве, и просто выть. Весь мир сузился до двух точек отсчета: начало и конец схватки.
Маму я сразу отослала из палаты, чтобы она не видела, как меня скручивает при каждой схватке. Еще, наверное, какой-то животный инстинкт говорил мне, что процесс будет идти легче и быстрее, если я стану отдаваться каждой схватке в полной мере и так, как она того требует: стонать, хвататься за что-нибудь руками, изгибаться. А присутствие мамы, да любого знакомого человека, заставляли меня думать о том, как я выгляжу со стороны, и каждый раз пытаться контролировать себя.
Поэтому, когда во вовремя очередной схватки, скрипнула дверь, я была готова сорваться на незваного гостя. Я уже открыла рот, чтобы выставить его, но согнулась под силой спазма и уцепилась за поручни кровати. Правда, промахнулась и одна рука рассекла воздух, пока ее не поймала чужая. В тот момент было не важно, чья это рука, главное, она поддержала меня, когда от усталости из глаз потекли слезы.
Болезненная волна постепенно схлынула, я отдышалась и, наконец, подняла голову на своего «спасителя».
Костя.
Это мой Костя.
Он выглядел иначе, чем я помнила его, по крайней мере, внешне. Не было больше модной прически, ее сменила типичная мужская стрижка, а всегда гладко выбритое лицо теперь потемнело от щетины.
— Ну ты и гад, Соболев! — его вид привел меня в ярость. Ведь это он был виновников того кошмара, который я сейчас переживала. — Чтоб я еще раз рожала тебе ребенка! Ни за что на свете не…. — кричала, а он, улыбнувшись, будто я осыпала его комплементами, а не оскорблениями, заткнул мне рот поцелуем.
Кто бы мог подумать, что его поцелуи самое действенное для меня успокоительное и обезболивающее в одном флаконе.
— Обвиняй, ругай, можешь даже драться, — прошептал мне в губы, — я люблю в тебе все, и скучал даже по этому. — Он обхватил мое лицо руками и стал зацеловывать. А я не сопротивлялась, мысленно уже придумав себе оправдание — я не в ясном уме из-за родов. Беременным простительны слабости.
— Кость! Кость! Кость! — запричитала, отпихивая его от себя. — Новая схватка, — пояснила в ответ на его растерянное лицо.