Алмазная Маска (Галактическое Содружество - 2)
Шрифт:
– Тебе, конечно, что-нибудь захватывающее?
– спросил я.
Девочка строго посмотрела на меня, ничего не ответила, сняла перчатки, вытащила пакетик с картофельными чипсами и неожиданно сказала, указывая на пакет:
– Они очень вкусные. Как вы думаете, Марсель их любит?
Да!
– ответила эта гурманша в пушистой шубке и заспешила к маленькой посетительнице.
– Очень люблю!
Марсель едва не с рук ее начала есть, потом, очевидно, благоразумие и воспитание взяли верх в звериной душе, и она подождала, пока Доротея не насыплет чипсы на пол.
Я с трудом согнулся - в суставах заскрипел застарелый ревматизм - и положил редкий журнал, который держал в руках, в особый конверт. Длинношерстная попрошайка тем временем с урчанием, обозначавшим одновременно и удовлетворение и признательность, быстро пожирала угощение. Только сладкую консервированную кукурузу она любила еще сильнее.
– Теперь вы друзья не разлей вода, - сказал я.
– Придет день, молодая леди, когда вы раскаетесь в этом. Этот звереныш является самым отчаянным вымогателем во всей Северной Новой Англии.
Девочка посмотрела на меня. Лицо у нее было строгое, правильное, глаза, может быть, слишком близко посажены друг к другу, но от этого они не теряли привлекательности. Вряд ли ее можно назвать хорошенькой, но всякий, кому доводилось увидеть ее, уже никогда не забывал это лицо. И дело здесь не в ее метаспособности - просто она сама по себе была наособицу, и это чувствовалось сразу. Редкая, должен заметить, девица!
– А еще больше, чем кошек, я люблю лошадей и быков, - сообщила она, потом погладила Марсель по голове и высыпала ей остатки чипсов.
Кошка с прежней жадностью набросилась на них. Куда в нее влезало ведь только что она съела блюдце макарон с сыром. Это было ее обычное меню.
– Кошки - замечательные создания, не правда ли?
– продолжила она. Они всегда готовы ответить на мысленном коде.
Яоченъоченъоченъоченълюблютебя, - замурлыкала Марсель.
– В пакете больше нет еды?
– Сожалею, но чипсы кончились, - ответила девочка.
Я протянул руку и представился:
– Все в этом городе называют меня дядей Роги. Ты тоже можешь так обращаться ко мне.
Она очень легко пожала мою кисть.
– Меня зовут Доротея Макдональд, однако все, кто меня знают, зовут как им заблагорассудится. Придумывают всякие уменьшительные имена. Я не обижаюсь...
– Хм-м.
– Я на мгновение задумался.
– Можно я буду называть тебя Доротея?
Она засияла.
– Да, так мне нравится больше всего.
– Отлично. Теперь, когда с этим покончено, можно поговорить о книгах. Какой суммой ты располагаешь? Ты не нуждаешься в какой-нибудь редкой, антикварной книге, верно? Надеюсь, твой брат пока еще не собирает раннего Стивена Кинга?
– О нет. Ему нравится что-нибудь еще более древнее. Про ужасы... Начало века... У меня есть двадцать пять долларов.
Я прошел в секцию "М", снял с полки увесистый томик и протянул Доротее.
– Как насчет "Соперничающего чудовища" Комптона Маккензи? Здесь рассказывается про лохнесского монстра, который был побежден летающей тарелкой. Достаточно смешная история...
Девочка заулыбалась.
– Кен обожает подобные книги.
– Тогда пятнадцать долларов, очень дешево для так хорошо сохранившегося экземпляра. Я запрессую ее в пластмассовую обложку - так она дольше сохранится. Вот только учти, бумага хрупкая, совсем состарилась. Напомни ему, чтобы он очень осторожно переворачивал страницы.
Мы прошли к конторке, чтобы окончить дело, - за нами проследовала Марсель, еще не потерявшая надежды. Кредитная карточка Доротеи была зарегистрирована в банке Каледонии.
– Ты уже давно здесь живешь. Как тебе нравится Древний мир?
– Я уже жила здесь, пока мне не исполнилось пять лет, - после короткой паузы ответила она.
За это мгновение Доротея успела пробежаться по моему сознанию проверила, так ли уж я прост? Дело в том, что в лавке я никогда не забочусь о том, что кто-либо прочтет мои мысли. Никаких экранов, тайн, недоговоренностей!.. Кто бы ни зашел ко мне - и ладно. Пусть считает, что я безвредный старый простофиля, все мысли которого сосредоточены только на одном - как бы объегорить очередного покупателя.
– О той поре я мало что помню, - продолжила Доротея.
– Мы жили в Эдинбурге, в Шотландии... Это так непохоже на Северную Америку. Особенно на здешние места...
– И, полагаю, на Каледонию?
Она молча глянула на меня, потом ответила:
– Вы же знаете, кто я.
Это было смелое заявление. Я кивнул, вернул ей кредитную карточку, занес покупку в блок памяти компьютера.
– Ну что, обернем книгу?
– Вы считаете, что так будет лучше?
– Да.
Я сунул книгу в аппарат, выбрал режим и нажал кнопку. Через несколько секунд книга выскочила, одетая в яркую, апельсинового цвета обложку. Доротея пришла в восхищение. В первый раз за все то время, что она провела в лавке, девочка расслабилась, почувствовала себя менее напряженно.
На улице опять ударил снеговой заряд. Взметенные вихрем снежинки брызнули в окно, в стеклянные филенки двери. Я спросил Доротею, есть ли у нее время переждать буран? Пока я могу предложить чашку какао, можно посидеть у огонька...
Опять она замкнулась - ее испытующий луч коснулся моего сознания. И вновь убедилась, что я не более чем старый, добрый чудак, помешавшийся на древних фантастических романах. Доротея приняла мое приглашение - возможно, с этого решения и началась наша дружба.
Марсель, мурлыча как трактор, устроилась у нее на коленях. За тот час, что мы провели у камина, она рассказала мне историю своей короткой, но бурной жизни. Я поведал о семье Ремилардов, честно ответил на все, что ее интересовало...
В те три года, что Доротея проучилась в Дартмутском колледже, она почти каждую неделю заглядывала в мой магазин "Красноречивые страницы". Сначала она неумело притворялась страстной поклонницей фантастической литературы, потом однажды призналась, что ей просто интересно беседовать со мной. "Любопытно" - она так выразилась... Девочка нуждалась в старшем товарище-операнте - не в безапелляционном, слушающем только себя самого горлохвате, не в занудливом всезнайке, не в приставленном свыше, строго официальном, холодном наставнике, а в таком, как я, способном понять, ненавязчиво посоветовать и в то же время достаточно много повидавшем. Я говорю об этом без ложной скромности - что есть, то есть. Например, ни Гран Маша, ни Кайл не подходили на эту роль. Да, они окружили детей заботой, Маша даже устроилась в местном департаменте метапсихологии экстраординарным профессором, чтобы быть поближе к Доротее и Кеннету, однако люди они были не те. Внуки не очень-то откровенничали с ними. От меня же они ничего не скрывали - кто бы знал, сколько несчастий я претерпел из-за этой дружбы!