Алмазная Маска (Галактическое Содружество - 2)
Шрифт:
У Кутах был короткий хвост и длинная шелковистая грива. Родилась она такой слабой, что, если бы не девочка, жеребенок не выжил бы. С тех пор она стала любимицей Ди.
– Я уезжаю, - призналась девочка и вытерла слезы.
– Но я обязательно вернусь, и мы с тобой обязательно взберемся на ан Теалах.
Она прошла в крытый вагон, проверила, как работает автопоилка, обогреватели, потом вышла на выгон, приблизилась к забору, где все так же недвижимо стоял бык. Почесала ему морду... Высокогорные шотландские коровы тоже были общими любимицами, к тому же их хозяйственная ценность, особенно в этих забытых Богом местах, была исключительно велика. Молоко содержало весь набор
– Ну что, травяной мешок, пришла пора расставаться? Ладно, ладно... Ди почесывала ему шею.
– Смотри, не вздумай гоняться за Гевином, пока меня не будет. Слышишь?
– Она засмеялась.
– Так, припугни его немного, и достаточно...
Покормив и простившись с животными, Доротея, вместо того чтобы вернуться на подворье, свернула к Туат. По берегам ее часто стояли невысокие, давно сбросившие цветную листву деревья. На снегу отпечаталось множество следов, однако поблизости никакой живности видно не было. По-видимому, трактор, как всегда, напыхтел, разогнал покрытых мехом, длинноухих местных рептилий. По берегу реки девочка добралась до залива. Было время отлива, и по скалам, усыпавшим гладь не замерзшей еще воды, обнажились скопления водорослей. В воздухе густо пахло йодом и апельсинами. По самой кромке плеса виднелись отпечатки огромных ног - это большие добряки-добраны, питающиеся рыбой, уже успели поохотиться сегодня. Вода в заливе отливала чернотой, особенно заметной на фоне покрытых снегом берегов и скал. Скоро северный ветер нагонит сюда небольшие айсберги, вода в заливе застынет - только у самого горла останется широкое разводье...
– Я не заплачу, - вслух сказала Ди.
– Ни за что не заплачу.
Слезы тотчас хлынули из ее глаз. Она вернулась к трактору и на большой скорости, взметая снежную пыль, помчалась к дому. Здесь поставила трактор и сани в сарай, потом, собрав учебники, отправилась в школьный класс. Сегодня особенный день - сам министр народного образования из Нью-Глазго должен проверить знания брата и сестры и выставить им оценки. Для Гран Маши и для всей школьной системы на Каледонии было куда дешевле передать кассету с экзаменационными оценками через профессора Макгрегор-Гаврыс, чем отправлять эти сведения на Землю по межзвездной связи.
Ди скинула куртку, сапожки и, оставшись в шерстяных носках, прошла в свою учебную кабину. Нажала клавишу включения персонального учебного компьютера. К ее удивлению, на экране появилось лицо Уны Макдафи, любимой учительницы.
– Наконец-то я нашла тебя, Дороти! Мне хотелось лично попрощаться с тобой. Кто бы мог подумать, что у тебя такие способности - ты же в школе никому и словом об этом не обмолвилась. Я всегда подозревала, что у тебя есть что-то... Удачи тебе! Я не удивлюсь, если узнаю, что ты стала оперантом.
– Никто не может этого знать, - ответила растерянная девочка, потом неожиданно для самой себя спросила: - А вы как догадались?
– Милая моя, об этом весь последний месяц только и говорят в учительской. Сам Дирижер Каледонии беседовал с нами на эту тему. Неужели твой папа не сказал тебе, что твой коэффициент умственного развития на сегодняшний день рекордный в истории Каледонии.
– Нет, мадам, - теряясь, ответила Ди.
– Отрыв настолько велик, что все буквально с ума посходили. Теперь ты будешь заниматься у лучших преподавателей на Земле. Вся Каледония тобой гордится.
– Я... постараюсь оправдать доверие.
Что еще могла сказать вконец растерявшаяся девочка!
– Благословляю тебя, Дороти. Все уверены, что ты не подведешь родную планету. Ну, а теперь за дело...
– Нельзя ли одновременно передать и экзаменационные вопросы Кеннета?
– Конечно. Еще раз до свидания.
...Уже в сумерках за ней к школе приехал на микроавтомобиле отец. Кени еще до того отправился пешком.
– Садись, Дори. Дедушка и бабушка уже прибыли. Я решил сам подбросить тебя до дома. Как наша живность?
– Все в порядке, папа. Я проверила автопоилку, обогреватели, другие механизмы - действуют исправно. Потом я ездила на берег залива, смотрела на море...
Ди отчаянно боролась со слезами. Отец не торопил ее - понимал, что творилось в тот миг в душе дочери. Они стояли у входа в подземный туннель, ведущий к лифту. Наконец Ян обнял дочь за плечи, она уткнулась носом в его грудь, в теплую грубоватую шерсть свитера.
Вот что отвлекло ее в тот момент - мысли отца. Она никогда не позволяла проникать в его сознание, но к его ауре прислушивалась всегда. И на этот раз она надеялась услышать что-то жалобное - страх за ее будущее, смешанный с любовью... Но что это? Ее имя даже не мелькало в обрывках дум, какие владели отцом в тот момент. Клубок каких-то сбивчивых, отрывочных мыслей... Ее мама, Виола Страчан, - вот чей образ больше всего занимал Яна в тот момент.
– Дори, - наконец сказал он, когда они вошли в длинный, гулкий, с каменными стенами туннель.
– Я бы хотел попросить тебя исполнить странную на первый взгляд просьбу - Ян Макдональд поколебался.
– Раз ты стала такой знаменитостью...
Все хорошо, папа. Я все исполню, - мысленно ответила она.
– Все! Спрашивай...
– Речь идет о твоей матери. Выясни об этом деле все, что возможно. Я не могу поверить, что она, твой дядя, тетя погибли в результате несчастного случая, как заявляют эти... из Магистрата. Вроде бы подвернулись под руку каким-то убийцам. Не может этого быть! Разыщи виновников. Только ни слова никому из взрослых оперантов, иначе тебя может ждать беда.
Он неожиданно замолчал, словно до него только сейчас дошел смысл того, о чем он просил одиннадцатилетнюю девочку.
– Боже мой, что я говорю!
– Он потряс головой, его лицо искривилось. Я не имею права просить тебя об этом, моя девочка. Забудь, что я сказал. Я совсем потерял голову.
Папочка, подожди!
Он остановился, повернулся к дочери. Теперь на его лице застыла маска ужаса - она посмела силой остановить его! Сжатый ментальной силой, он едва мог вздохнуть.
– Да-а, ты не ребенок, - наконец вымолвил он.
– Ты даже не похожа на дитя. Бог знает, кто ты есть...
– Я - твоя дочь, - твердо заявила Доротея.
– И очень люблю тебя. Люблю маму. И сделаю все, о чем ты просишь. Все разузнаю... Я даю тебе слово, что найду разгадку.
Он по-прежнему недоверчиво-испуганно смотрел на нее.
– Ну, пожалуйста, папочка. Все хорошо, я все та же. Я - Дори, какой была всегда.
Та же самая!..
Он кивнул. В его глазах теперь стыло отчаяние.
– Ладно. Я знаю... теперь... Перед тобой широкая дорога, ты должна одолеть ее. А насчет мамы... Знаешь, я, наверное, с ума сойду. Все думаю и думаю по поводу ее гибели. Размышляю... Как громко звучит - "размышляю". Мне не дает покоя мысль - буквально бесит, - что моя Виола превратилась в прах, а чудовище, лишившее ее жизни, безбоязненно бродит по земле. Неужели Бог допустит, чтобы свершилась несправедливость. Прихлопнули мою Виолу, как козявку, и на этом конец?