Алмазная Маска (Галактическое Содружество - 2)
Шрифт:
Он не спеша обогнул покрытую ржавой водой бочажину - по краям ее россыпью росли белые, оранжевые и шоколадного цвета лишайники, затем, выбрав более удобный пункт наблюдения, навел тепловой видоискатель на рощу. Глазок на приборе мерцал безнадежно зеленым светом. Разве в такой чаще можно отыскать птичку размером с двадцатицентовую монету? Отчаяние охватило старика. Он повел фотокамерой в поисках цели без всякой надежды на успех, ведь пичуга могла спрятаться за стволом дерева. Вдруг зеленый блеск глазка сменился на торжествующий, алый... Роги осторожно переменил положение тела, принял более удобную позу и глянул в зрачок видоискателя.
В
Это была жемчужина местных болот, редчайшая представительница единственно сохранившегося на Гавайях естественного вида с диким для привыкшего к стандартному английскому слуха названием "о'о-а'а". Первый и третий звук человеческое горло еще кое-как могло воспроизвести, второй и четвертый с каким-то хитроумным придыханием следовало выталкивать из самого нутра.
Роги доверился автоматике, которая подправила наведение, включила телескопическую систему, выбрала параметры - раздался тихий щелчок. Сразу, не дав времени на повторный снимок, о'о-а'а вспорхнула с ветки и исчезла в направлении Ваиалеале.
Уже угасла в небе радуга, солнце спряталось за огромной покатой горой, новая облачная громада в мгновение ока затянула Алакайские топи. Как всегда, в тропиках неожиданно легли густые сумерки...
Вовремя он успел щелкнуть затвором!
Старик нажал на кнопку "печать", расположенную на боку фотокамеры, и спустя десяток секунд из длинной щели прямо в его руки выполз влажный снимок. Он жадно принялся разглядывать его - операнту даже невеликих способностей свет был не нужен. Изображение превосходное, с точной прорисовкой каждой детали, цвета сочные, даже гордое презрение, которым птица наградила фотоохотника, легко угадывалось на снимке.
Странно, удивился Роги, но он теперь никаких чувств не испытывал. Разве что усталость... Старик зевнул, спрятал снимок в нагрудный карман рубашки...
Голос, долетевший до его сознания из пропитанных туманом глухих сумерек, окликнул его:
Что, дядюшка Роги? Плоды усердных трудов нагоняют меланхолию?
Рогатьен Ремилард с удивлением огляделся, потом недовольно проворчал:
– Кучу дерьма тебе на голову, злой дух! Неужели я не могу достойно отпраздновать свое стошестидесятивосьмилетие?
Тот же голос мягко упрекнул старика:
Сколько же можно праздновать? Вот уже тебе и подарок ко дню рождения вручили...
Это как понимать?
– возмутился Роги.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что специально подстроил мне встречу с этой маленькой лесной певуньей?
Конечно нет. За кого ты меня принимаешь?
– Ха-ха! Я принимаю тебя за нахального экзотика, mon cher fantome! Вот за кого я тебя принимаю. Еще неделя не прошла с того момента, как я перевернул последнюю страницу, а ты уже вновь дышишь мне в затылок. Не смей отрицать - ты следил за мной, а теперь начнешь изводить просьбами вернуться к мемуарам.
Точно, дядюшка Роги. Не смею отрицать. Крайне важно, чтобы ты не прерывал свою работу над хроникой Ремилардов. К новому году надо закончить. Убедительно прошу...
– К чему такая спешка? Видно, ты решил, что до нового года я непременно протяну ноги? Так прикажете понимать?.. Но меня тебе не провести. Я насквозь вас вижу - стоит мне закончить часть, посвященную Вторжению, как вы тут же выбросите меня в мусорную корзину... Значит, высосете мои мозги, а потом за ненадобностью вышвырнете прочь. Так, что ли?..
Чепуха! Сколько раз твердить одно и то же!.. Дядюшка Роги, ты обладаешь иммунитетом, предохраняющим тебя от старения. Твой организм, в отличие от всех остальных людей, способен самовосстанавливаться. Так же как и у любого другого представителя рода Ремилардов.
– Исключая Ти-Жана!
– огрызнулся старик.
– Так или иначе... никто не может быть застрахован от несчастного случая. Ты и вся ваша банда чрезмерно любопытных экзотиков, сующих носы в наши земные дела, скорехонько подстроите что-нибудь в этом роде. То-то вы и спешите...
На небе высыпали звезды, ветерок пробежал по купам деревьев, по высокой траве - ветки, стебли, метелки, цветы покорно пригнулись. Было тихо, надвигался дождь - первые капли робко зашлепали в редких разводьях, зашуршали в листве, словно со всех сторон из темноты к старику начали подбираться таинственные легконогие существа. Вот они перешли на мелкую рысь... Не их ли слаженный хор вдруг зазвучал в его сознании? Роги невольно огляделся. Он не мог избавиться от наваждения - опасность грозила со всех сторон. Наконец капли ударили ровно, гулко, победно, начали сливаться в струи, заплясавшие на болоте. Теперь он точно попал в ловушку, загнан, пойман... Роги вжал голову в плечи, закрыл глаза. Потом взял себя в руки, повернулся и пошел к тому пока еще смутно различимому месту, где оставил рюкзак. Так и зашлепал по грязи напрямую. Старался наделать побольше шума, с размаху ставил ноги - податливая почва громко чмокала в ответ, заглушая ровный гул тропического ливня.
– Чертов соглядатай!
– неожиданно выругался старик.
– Если уж ты сумел разыскать меня в этих топях, то помоги выбраться отсюда.
Мокрый рюкзак, который Роги за лямку поднял из лужи, тут же на глазах обсох, отлетели комки грязи, посвежел и обновился брезент, из которого сшит мешок. Теперь он был как новенький - негнущиеся кожаные ремни, еще похрустывающая материя, даже никелированные металлические замки заблестели так, как они поблескивали восемьдесят четыре года назад, в тот день, когда Рогатьен купил рюкзак в магазине туристского снаряжения в Нью-Гемпшире.
Что-то необычное произошло с верхней пряжкой. Хрупкие, темные, пластмассовые дуги вдруг стали золотыми. Две буквы "R" прорезались на украшенной гравировкой, отливающей желтоватым блеском пластине, прикрывающей дуги.
Старик рассмеялся.
– Пустил-таки пыль в глаза! Ладно, спасибо...
De rien[Пустяки (фр.).], - ответил дух.
– Это мой маленький подарок ко дню рождения.
Роги нахмурился.
– Тебе все шуточки! А знаешь ли, что с того дня, как ты усадил меня за написание этих мемуаров, мой книготорговый бизнес совсем зачах. Сколько может стоять закрытым мой букинистический магазинчик? К тому же это бесконечное перелопачивание былого все больше и больше нагоняет на меня беспробудную тоску. Есть события, о которых мне не хочется вспоминать. Выкинуть бы их побыстрее из памяти... Если в тебе есть хотя бы капля уважения к старику, если ты не утратил гордость, помоги мне избавиться от этих кошмаров, а не насилуй мой мозг.