Алмазная пыль
Шрифт:
– Говорил же им, не злите меня.
– Ты в своём уме, парень? – растерянно спросила она, переводя изумлённый взгляд со слабо шевелящейся кучи на сидящего Пашку.
– Не очень, – откровенно признался он, судорожно пытаясь вспомнить, где и когда успел научиться таким фокусам.
– Ты хоть понимаешь, что теперь с тобой будет?! – продолжала спрашивать она, заметно повышая голос.
– А ничего не будет, – раздалось в ответ, и в палату, гремя сапогами и оружием, ворвались четверо бойцов в камуфляже и масках.
Следом за ними
– Я всегда знал, что вы дурак, ротмистр. Но не думал, что до такой степени. Вас же русским языком предупредили, аккуратно. Парень не простой. А вы? Ну а от вас, доктор, я вообще такой глупости не ожидал. Объясните, как вы собираетесь получить нужную нам информацию, если объект не идёт на контакт? А после того, что вы тут устроили, он не то что на контакт, он с вами на одном поле гадить не сядет.
– И не таких обламывали, – прохрипел врач, медленно поднимаясь на ноги и болезненно охая.
– Ну, пока что я вижу, как он вас обломал, – усмехнулся в ответ старик. – Значит, так. С этого момента вы оба отстраняетесь от контакта с объектом. Все необходимые данные у вас есть, вот и развлекайтесь. А им теперь другие займутся.
– А ничего, что я вроде как тут и даже в сознании, – сварливо спросил Пашка, бросив быстрый взгляд на медсестру.
Судя по всему, старик этот был весьма важной шишкой. Девчонка почти что во фрунт вытянулась. Но сдержаться Пашка уже не мог. Ответив ему быстрым, ироничным взглядом, старик осторожно развернулся и, подойдя ближе к кровати, принялся с интересом рассматривать странного пациента. После нескольких минут гробовой тишины он усмехнулся и, медленно усевшись на стоявший у стены стул, приказал:
– Ребятки, наведите-ка тут порядок. А вы, доктор, окажите пострадавшим необходимую медицинскую помощь. Вы, милочка, организуйте-ка нам с парнем чайку, а все остальные свободы.
Подчиняясь его команде, бойцы легко подхватили поверженных санитаров и стремительно вынесли их из палаты. Следом за ними отправился врач, а безликий принялся собирать упавшее оборудование. Кое-как водрузив приборы на место, он потоптался на пороге и, сообразив, что других указаний не будет, бесшумно исчез, словно испарился.
Отправленная за чаем медсестра вкатила в палату сервировочный столик, на котором тихо позвякивал чайный сервиз тончайшего фарфора. К Пашкиному восторгу, ложки оказались серебряными. Удивлённо посмотрев на старика, Пашка решился задать весьма насущный вопрос:
– Простите моё любопытство, а вы, сударь, кто?
– А ты не знаешь? – с интересом спросил старик.
Пашка отрицательно помотал головой.
– И даже не догадываешься? – продолжал допытываться он.
– Я память потерял, – нехотя признался Пашка. – Вроде видел где-то,
Задумчиво покачав головой, старик пригубил налитый медсестрой чай и, помолчав, ответил:
– А ведь мы с тобой, дружок, тёзки. Я ведь тоже Павел. Не вспомнил?
Пашка снова помотал головой.
– М-да. Похоже, шарахнуло тебя здорово. Ну да ничего. Кое-что мы тебе и сами напомнить можем, а остальное вернётся. Ты только не унывай. Уныние, дружок, есть тяжкий грех.
– Может, оно и так, спорить не буду. Только радоваться мне тоже особо нечему, – проворчал в ответ Пашка, прихлёбывая чай.
Терпкий, ароматный напиток приятно окатил нёбо, плавно скатившись по пищеводу. Пашку словно обожгло. Когда-то, очень давно, он уже пробовал такой чай. Разрозненные обрывки воспоминаний замелькали в его сознании, словно в калейдоскопе. Едва сдержав рвущийся наружу стон, Пашка осторожно поставил чашку на столик и медленно привалился к спинке кровати.
– Что-то не так? – чутко отреагировал на его жест старик.
– Всё нормально. Просто в себя ещё не пришёл после всего, что в меня это чучело вливало, – тихо ответил Пашка, пытаясь взять себя в руки.
– Не переживай. Больше этого не будет, – пообещал старик. – Только давай договоримся. Я держу этих дураков от тебя подальше, а ты тихо и по доброй воле помогаешь моим умникам.
– Каким образом? – насторожился Пашка.
– Для начала попробуем тебе память восстановить, а потом, когда всё вспомнишь, будешь очень подробно и старательно отвечать на их вопросы.
– И что это будут за вопросы? – не унимался Пашка.
Стоявшая у стены медсестра чуть не застонала в голос.
– Разные вопросы, дружок. Разные. Где бывал, что делал, чем питался.
– И всё?
– Почти. Да ты не волнуйся так. Всё, что нам нужно знать о твоих друзьях, мы и так знаем. Дело не в них, – усмехнулся старик.
– А в ком? – растерялся Пашка.
– В тебе, дружок. Так что? Договорились?
– Ладно. Попробуем, – недовольно пробурчал Пашка.
– Да ты не расстраивайся, – примирительно произнёс старик. – Ничего страшного не будет. Тебе же доктор говорил, что ты сам по себе необычный. Вот мы и хотим понять, откуда это и как так получилось. А чтобы тебе полегче было, ты чаёк пей и меня внимательно слушай. Я тебе про тебя же и расскажу.
– Вы знаете, кто я? – вскинулся Пашка, но старик усадил его на место коротким жестом руки.
– Ты слушай и не перебивай. А то я уже старый, собьюсь и забуду, о чём рассказывал, – наставительно произнёс старик и, помолчав, начал рассказ: – В Санкт-Петербурге, в семье потомственных цирковых артистов родился мальчик. Сам по себе брак его родителей был не простым. Отец, наполовину кавказский горец, наполовину кубанский казак, работал с лошадьми. Джигитовка, выездка, конная акробатика. Мать, на треть латышка, на треть русская и на треть финка, воздушная гимнастка.