Алмазная тень
Шрифт:
Он продолжал изучать предмет, то поднося еще ближе к свету, то удаляя, снова и снова переворачивая, и выражение его лица из встревоженного становилось озадаченным. Под конец он даже стал напевать что-то себе под нос: верный признак того, что наткнулся на сложную головоломку.
Наконец он почти с благоговением уложил алмаз на фиолетовый бархат.
– Какой позор, если такая редкость окажется орудием зла, - вздохнул он.
– Вы так думаете?
– прошептал я. Не отвечая, он обратился к Кробиусу:
– А вы, синьор, верите, что так оно и есть? Старый придворный
– Сегодня все мои ответы - это признание в собственном невежестве, - сообщил он.
– Честно говоря, не знаю.
– Мы с Фолко должны навести справки, - решил Астольфо.
– На библиотечных полках моего дома наверняка найдется несколько полезных томов. Если вы, Кробиус, отведете нас обратно, в коридор шепчущихся теней, оттуда мы легко найдем дорогу домой.
– О, подобные трудности вовсе ни к чему, - отмахнулся старик.
– Есть другой выход, гораздо более короткий и приятный.
– Спасибо за вашу доброту, - кивнул Астольфо, - но, к сожалению, мы должны вернуться тем же путем, каким вошли. У этих теней наверняка найдутся тайны, которыми они жаждут поделиться.
– Думаю, вряд ли от них можно узнать что-то ценное, но буду рад проводить вас.
Он неторопливо направился к двери. В парадном зале уже не оказалось графини, а ее стул-трон был отставлен к стене. Несколько оживленно болтавших гостей, из тех, кто развлекается дольше и уходит позже всех, не обратили на нас внимания. У двери в коридор Кробиус с поклоном распрощался.
В то время я ездил на сером в яблоках кобе [1], характера мирного и покладистого. Мой громоздкий коллега переросток Мютано выбрал эту лошадку по кличке Торта из конюшни Астольфо и передал мне с мимолетной сардонической ухмылкой, означавшей, что он доверяет мне самое смирное животное, поскольку с более резвым я просто не справлюсь. Как раз в этом он ошибался, но я смиренно принял поводья и постарался как можно лучше ухаживать за кобылкой. Сразу было заметно, что у Торты имеются свои преимущества. Пусть она не способна лететь быстрее ветра, зато вынослива и отважна. И не сбежит, если впереди ждет засада.
По пути в особняк Астольфо неожиданно свернул в сторону и, не оборачиваясь, махнул рукой, очевидно, давая знать, что скоро вернется. Я заметил, что он выбрал дорогу в Тардокко, - но кто знает, какие дела ждали его там? День перевалил на вторую половину, и солнце уже садилось за крыши оживленного портового города. Люди старались поскорее закончить дела, предвкушая вечерние развлечения.
Я поставил Торту в стойло, обиходил и пошел прогуляться по двору. Лето в этом году выдалось раннее, и деревья, травы, даже редкие кустарники, любимцы Астольфо, цвели и зеленели.
Я вдруг подумал, что хозяин, должно быть, отправился за советом к одному из друзей, скорее всего, прославленному ювелиру. Может, и мне заслужить его похвалу, постаравшись за это время узнать кое-что о драгоценных камнях? Поэтому вошел в дом, направился в обширную библиотеку Астольфо и сразу бросился к тем полкам, где хранились книги о камнях. К этому времени я уже успел немного познакомиться с прекрасным собранием книг и рукописей, хотя в глубине души знал, что Астольфо вряд ли с этим согласится. По-моему, он считал меня чуть более образованным, чем кобель коротконогой гончей.
Прошло долгих три сезона, с тех пор как я вломился в этот дом в надежде стать вором, а потом и учеником мастера теней. Мои мечты сбылись - и принесли с собой куда больше горестей, чем я предполагал. И все же я знал о камнях достаточно, чтобы сразу заглянуть в последнее издание Великого Альбертуса, а затем, следуя его указаниям - в руководство Родиуса «Камни, светящиеся и прозрачные» и в трактат Кассарио «Огненные опалы и карбункулы».
На страницах последнего труда я и нашел древнюю историю синьоры Эрминии. Эта баронесса всегда носила в волосах ослепительный опал. Великолепный молочный камень в точности повторял смену настроения своей таинственной хозяйки: ярко сверкал, если она веселилась, посылал в воздух красные огни, если она впадала в гнев, и затуманивался, будто мутная лужа на дороге, если она плакала. Когда на склоне лет ее сердце было разбито неверным любовником, опал треснул и развалился на пять частей, выплеснув напоследок все цвета и исторгнув из несчастной леди последний вздох. И едва душа покинула баронессу, все пять камешков превратились в темно-серый порошок, как и иссохшее тело самой Эрминии.
Я немедленно задался вопросом, может ли быть применима эта история к нашей графине, и когда упомянул об этом Астольфо, тот не стал с ходу отвергать мою теорию. Он разыграл неслыханное удивление, застав меня в библиотеке, однако предупредил, что изучение драгоценных камней - дело сложное и неверное.
– Предрассудки и суеверия, окружающие драгоценные камни, влекут за собой столько же сплетен и слухов, сколь и репутация светской красавицы. Чем тверже ее добродетель, тем отчаяннее работают злые языки. Так вот, самый яркий и чистый алмаз может считаться гибельным для своего владельца.
– Но как же это получается?
– спросил я.
– Зависть, мой друг… Если у тебя нет ни средств, ни удачи обладать прекрасным сапфиром, который есть у меня, зависть побуждает тебя сочинять всякого рода гнусные истории о камне, приписывая ему самые страшные свойства. И, поверь, ты легко найдешь благодарных слушателей среди такой же швали, как ты сам.
– Но неужели во всех этих россказнях нет ни капли правды? Зловещих историй о драгоценностях так же много, как волков на островах Авроры.
– Нет, почему же, некоторые байки действительно недалеки от истины, - заверил Астольфо.
– Я бы, например, ни за что не стал носить черный жемчуг. Но не слушай любого, кто врет, будто сердолик отравлен ядом дракона, хранившего его в своей сокровищнице.
– Но ведь многие верят подобным глупостям!
– Пойми, многие торговцы прекрасно умеют считать, определять плодородие земли, оценивать качество товара, но они совершенно теряются, стоит коснуться вопроса о драгоценных камнях. Эти маленькие сгустки света, должно быть, специально созданы, чтобы люди теряли из-за них разум. Кстати, это же качество присуще женщинам.