Алмазное сердце
Шрифт:
Меня тревожило то, как тих его голос, и то, что я по-прежнему не вижу его лица.
— Нет. А тебе?
— Мне? — Я вдруг испугалась. Не знаю чего. Темноты? Его странного тона? Непонятных вопросов? — Со мной все в порядке, если забыть о возможности быть убитой в любую минуту, — затараторила я, спеша сменить тему. — Просто не спалось, все думала…
— О чем? — перебил он меня.
— О Виктории, — с трудом взяв себя в руки, я на шаг приблизилась к его укрытию. — Можно зажечь свечи?
Он не ответил, но что-то зашуршало, а через миг в полной тишине чиркнула спичка.
— Что там с Викторией? — Метаморф, полностью
Еще за ужином он выглядел куда лучше.
— Ты уверен, что нормально себя чувствуешь?
— Вполне. Так что ты хотела сказать?
— Та Виктория… — Я запнулась. Никак не получалось, глядя на него, сосредоточиться. — Та Виктория, которую я знала, никак не могла быть компаньонкой Анны Тисби. Имя совпадает и возраст по документам, но женщина, которую я видела после того, как смерть отняла у нее чужую молодость, была намного старше. И я думаю, что…
— Это была сама Анна, — сказал за меня оборотень. — Мы с Риком поговорили еще немного, пришли к тем же выводам. Сиротка Виктория вряд ли успела бы за год в доме Тисби поднатореть в ритуальной магии. А Анна была в курсе работ мужа. После того как его убили — вряд ли магистр по собственной инициативе отправился на встречу с Создателем, — его жена испугалась, что скоро явятся и за ней. Прятаться, когда за дело берутся люди вроде Менно, было бы бесполезно, и она придумала замечательный план. Инсценировала собственную смерть, предварительно высосав жизнь и молодость из юной компаньонки. Вы немного опоздали со своими догадками, дэйни Лисанна. Думать я еще не разучился.
— Она не просто инсценировала свою смерть. — Я сделала вид, что не заметила издевки в последней фразе. — Она убила всех своих людей, тех, кто хорошо ее знал и никогда не перепутал бы с Викторией. Скорее всего, отравила или усыпила еще до пожара. Потом провела ритуал. Перекрасила запавшие в душу трактирщику золотистые волосы в черный цвет, высушила…
Теперь никто не скажет наверняка, как все было на самом деле, но я была уверена, что в своих подозрениях недалеко ушла от истины. Озноб пробегал по коже от мысли, что можно было действовать так методично и безжалостно.
— …полила все вокруг маслом и подожгла. Потом скорее всего обмотала голову какой-то тканью и подпалила ее, чтобы обжечь лицо. Вряд ли просто держала его над огнем. А затем выпрыгнула. Может быть, предварительно дождалась, пока ночевавший в конюшне грум поднимет панику и соберутся свидетели.
— Холодная расчетливая тварь, — с чувством выговорил Джед. — А ты…
— Не такая дура, какой ты меня считал? — Наконец-то представилась возможность вернуть насмешку, но удовлетворения мне это не принесло. — У меня есть еще одно предположение. Насчет того, что может быть скрыто в этих бумагах.
— У меня тоже, — сказал оборотень. — Но говори первая.
— Лучше ты.
— Вместе? — предложил он. — На счет три.
Он поднял вверх палец. Потом второй. Третий…
— Ребенок, — выпалили мы одновременно.
И так же одновременно вздохнули.
Да-а-а…
Джед
Волк всегда просыпался ночью. Раньше я никогда не замечал этого, но сегодня понял. Именно сегодня, когда впервые за всю жизнь остался наедине с темнотой. Это было странно. Необычно. Неприятно.
А потом пришла Сана, и отсутствие зверя вновь напомнило о себе.
Волк чувствует иначе. Глубже, острее. Привязывается сильнее. Запоминает все: запах, голос, прикосновения… А потом злится и мучается оттого, что голос вдруг звучит не так, а к знакомому аромату теплой кожи примешивается резкий запах чужака, как в той комнате в доме Ленсвитов, куда она привела меня…
Человек не замечает этих нюансов, переносит все проще. Даже когда ему прямо заявляют, что хотели бы видеть на его месте другого.
А еще человек способен присмирить неуместные мысли и заставиться себя сосредоточиться на главном.
— Ребенок.
По-настоящему серьезная проблема. И для ее величества Элмы, и для нас.
— Мы с Риком засиделись немного. — Я перевел взгляд с взволнованного лица девушки на трепещущий огонек свечи. — Поговорили. В этой суете не получалось даже обсудить все нормально, подумать… Иначе давно догадались бы. Какие еще тайны может раскрыть кровавый отпечаток? Только тайны кровной связи. Кровного родства. Второй патент был уничтожен не случайно. И этот, как я понял, тоже пытались.
— Виктория… То есть, Анна просматривала вестранские легенды перед встречей с герцогом, — сказала Лисанна. — Легенду о Джанелл. Помнишь эту историю? О девушке, которая отвергла короля, а он пришел к ней под личиной ее возлюбленного? Дэйни Мадлен сказала, что магистр Тисби создавал для Эдуарда личины.
Вот вам и документы из шкатулки.
Если мы не ошибаемся в своих предположениях, получается примерно следующее. Король Эдуард воспылал страстью к некой даме. Далее — две версии развития событий: романтичная и прагматичная. По романтичной, принадлежавшей конечно же Сане, эта дама не оценила чувственных порывов его величества, и, чтобы добиться желаемого, Эдуард воспользовался помощью придворного мага и явился к предмету грез в образе ее супруга или жениха. Прагматичная (моя) заключалась в том, что дама, не будь дурой, ответила на чувства монарха полной взаимностью, но, чтобы избежать подозрений и слежки, тот все же приходил к ней под чужой личиной. Как бы там ни было, Натан Тисби был осведомлен о похождениях своего короля и наверняка знал о ребенке, родившемся в результате этой связи. И я не знаю, что стало впоследствии с любовницей Эдуарда, но тот ребенок, судя по развернутой Людвигом Менно деятельности, до сих пор жив.
— Есть закон о королевской крови, — продолжил я. Юрист же я, в конце концов? — Принят сводным собранием вестольского дворянства и храмовников лет триста назад после смерти короля Мартина. У того не было прямых наследников, но остался внебрачный сын, ставший впоследствии королем Яковом Вторым. Собственно, ради того, чтобы короновать его и не отдать Вестолию во власть междоусобиц, этот закон и приняли. Король — наместник Создателя на земле, королевская кровь священна… И так далее, и тому подобное. Три страницы текста, суть которого сводится к тому, что короли не плодят ублюдков. Только законных наследников… Как правило, их величества весьма аккуратны в подобных вопросах, но все-таки следовало подумать о возможных последствиях, прежде чем вписывать этот закон в «вечный свод».