Алмазные нервы
Шрифт:
Через тридцать минут мы двинулись.
На двух машинах. Одна шла впереди и везла Тройку и Болтуна. Во второй за рулем сидел Мартин и вез меня. Мы осуществляли прикрытие на случай непредвиденных неприятностей. Хотя что мы, в сущности, могли-то?
Переднюю машину начали отслеживать за три квартала от цели. Радиус в полтора километра от штаб-квартиры клана был самым спокойным в городе. Тут нельзя было встретить торговца наркотиками, тут нельзя было встретить каких-нибудь отморозков с пушками в карманах, тут не бродили стайки карманных воров, даже киберов тут было меньше, чем в других местах. Причем количество милиционеров тут было равно нулю. Просто километр уличного пространства контролировали якудза. Каждый закоулок, каждый переулочек. Нищий, шляющийся по подземным переходам в этом районе, мог рассчитывать на помощь широких в плечах раскосых боевиков, способных одним своим появлением подавить любые мысли о сопротивлении или о насилии. По крайней мере, такую картину нарисовал мне Мартин.
Передающие устройства тут не глушились. Просто в этом районе не было незарегистрированных передающих устройств. А если они появлялись, то ставились на жесткий контроль, и любое недопустимое слово или непонятный сигнал обрекали передатчик, идентифицированный как чужой, на глухоту, слепоту и вообще на смерть. Не исключено, что вместе с хозяином.
Якудза не навязывали внешнему миру свои порядки. Якудза жили по своим законам. Пока никто не возмущался.
План был простой. В здание входит Болтун. Тройка ждет его в машине с включенным двигателем. В случае опасности Тройка запускает коротковолновый передатчик, который дает во всех диапазонах скачок белого шума высокой интенсивности. По этому сигналу мы мчимся к Тройке и действуем по обстоятельствам. Учитывая многообразие возможных обстоятельств, у нас под капотом был установлен крупнокалиберный пулемет. Обмундирование, которое оказалось у Тройки в дальней комнате, также рассчитано на самые разные перипетии. Мы были упакованы в тонкие, но достаточно прочные бронежилеты, теоретически способные компенсировать удар пули девятого калибра. Это в теории, на практике такие броники спасали только от случайной пули, да и то на шестьдесят процентов – если повезет. Но в них было спокойно.
Оружие представлено двумя переработанными «стечкиными», которые то ли делались на заказ, то ли просто побывали в руках какого-то местного Кулибина. «Стечкины» могли использовать как традиционные патроны с тупой головкой, так и патроны с повышенным проникновением. В них было еще что-то, предполагались какие-то навесные штуки, но их Тройка предусмотрительно снял и закинул в дальний ящик.
Чем были вооружены сам Тройка и Болтун, я не знал.
Со всем этим дерьмом мы казались себе невероятно крутыми, хотя от мысли, что нам придется совершать наезд на якудза, на меня снизошло абсолютное спокойствие, какое бывает у кролика, который внезапно решил накидать по ребрам удаву.
Может быть, эта наглость нас и спасла.
Маленькая камера под потолком совершенно не интересуется происходящим в комнате. Ее работа – только фиксировать и передавать. Кому передавать? Этим маленькая камера не интересуется. Поэтому она и находится в конце информационной цепочки. Камера, оптоволокно, приемник, декодер… Много маленьких устройств, словно пчелы в улье, словно муравьи, и каждый знает свое дело. Каждый занят своим делом и не касается дел других. Маленькие электронные существа, примитивные одноклеточные, однопроцессорные, которые гораздо мудрее таких сложных и таких глупых людей. Люди имеют неприятную привычку лезть в чужие дела, совать нос куда не следует… Маленькая камера под потолком внимательно изучает этих странных и непоследовательных существ.
– Я слушаю вас, уважаемый Ким. Я вас внимательно слушаю. – Японец вежлив, как Господь в первый день творения.
– Я пришел… – У человека по прозвищу Болтун, известного в межнациональной компании «Ультра График» под именем Роман Ким, в горле вдруг образовался ком. Якудза не должны были знать его имени. Совсем не должны. – Я отдавал вам на хранение один предмет. Я хотел бы его забрать…
– Отдавали. Вы совершенно правы. – Японец улыбается, и Болтуна прошибает пот. – Я думаю, вы готовы устранить то маленькое недоразумение, которое произошло во время хранения этого предмета у нас.
– Недоразумение? Какое недоразумение?
– Неприятного свойства. Дело в том, что вы не уплатили за его хранение. Точнее, уплатили не полностью. Этот предмет просрочен.
– Как просрочен?.. Я уплатил за год. Точно за год. Как я понимаю, прошло всего несколько месяцев.
– Да. Прошло немного времени. Но вы изначально нарушили условия договора о хранении. По договору вы должны были предоставить полную информацию о предмете. Или всю известную вам информацию. Вы же этого не сделали… Это огорчило наше руководство. Получилось так, что вы серьезно подорвали наше уважение к вам.
– Я сказал, что отдаю вам на хранение опытный образец НЕРвов… которые… которые сам разработал. Я сказал правду.
– Вы не сказали, что это Алмазные НЕРвы.
– Какое это имеет значение? – Болтун яростно взмахнул рукой.
– Имеет! – раздался чистый голос. Болтун вскочил. Вскочил и японец.
– Господин Мацуо. – Японец кланяется.
Мацуо Тодзи, оябун якудза Московского региона, глава клана. Фигура почти мифическая. А на вид… скромный пожилой японец. Широк в плечах, высок и прям, как меч проглотил, на лице характерные для жесткого и властного человека морщины, глубокие, как шрамы.
Мацуо сделал жест рукой, и человек, который беседовал с Болтуном, словно испарился. Бесшумно и бесследно.
– Вы не сказали нам главного, – продолжил Мацуо Тодзи, проходя по комнате и садясь на возвышение, установленное у стены. Вполне может быть, что именно для него это возвышение и делалось. – А именно это обстоятельство имело влияние на стоимость и на условия размещения у нас этого предмета. Как видите, вопрос этот серьезен настолько, что я взял руководство этим делом на себя.
– Как? Как вы узнали? – Болтун почувствовал, что все его тело бьет мелкая дрожь, реальность куда-то проваливалась. Из глубин сознания медленно поднималась тягучая волна страха смерти.
– Как… Нам помогли в этом другие люди. Люди с черным цветом кожи. И это довольно сильно огорчило меня. Якудза оказались в оскорбительном для них положении и были вынуждены исправлять сложившуюся ситуацию. – Мацуо Тодзи выдержал паузу. – На это было затрачено множество усилий… Поэтому мы сочли необходимым изменить стоимость хранения известного предмета. Теперь он просрочен, вашего взноса хватило только на несколько месяцев.
– Я готов оплатить…
– Да, вам придется оплатить. Таков ваш долг перед кланом. Вам придется поработать на нас. Некоторое время… Вам предоставят для этого условия, оборудование и создадут все возможности для плодотворного труда.
Болтун засмеялся. Громко, истерично закатываясь в хохоте. Он смеялся в непроницаемое лицо оябуна якудза. Он смеялся над всем, что видел…
– По… пошел ты! – прокричал Роман Ким сквозь смех, глядя на маленький чип, выложенный на низенький столик, на свое творение и на свое проклятье. – Пошел к такой матери, желтомордик!!! Мне… мне насрать на твой клан! Мне… Я не для того бежал как крыса от «Ультры», чтобы влипнуть, как муха в смолу, к тебе в лапы! Я, Роман Ким, никогда не буду работать на кого бы то ни было. Кореец никогда больше не будет работать на японского господина! Хватит! Слышишь, обезьяна? Слышишь?!!