Алмазные нервы
Шрифт:
– Конфета оказалась горькой? Он усмехнулся:
– Скорее чересчур сладкой.
Я не слушал его. Я смотрел вниз.
Мы расположились на краю обрыва. Километрах в двадцати западнее города. Где-то далеко на дне обрыва располагалось рукотворное озеро… Влезать в воду никто не отважится, но место красивое, красивое и зловещее место, особенно в лучах заходящего солнца.
Позади меня копошились техники, протягивая толстые силовые кабели от мобильной генераторной станции. К моим новым НЕРвам уже тянулись
А Ветер погладил меня по волосам рукой Мартина. Я простил ему все его маленькие неправды и тайны. Ветер смеялся смехом Ильи-Тройки, который так ничего и не сказал перед тем, как встать с окровавленного пола и уйти насовсем. Ветер удалялся от меня в сторону обрыва, вызывая в памяти походку смелой чернокожей девушки Буду. Ветер скакал вокруг меня, метался огнем в полыхающем окне. Бесконечная пляска разочарований. Ветер смотрел на меня глазами моих же потерь. Кричал, вызывая в памяти голоса погибших. Звал меня в свое безвременье…
Сквозь многоголосицу я услышал, как шумят вертолетные лопасти. Меня настигала новая петля земного существования… Но я хотел одного… Обрубить канаты, что связывали меня с человеческим миром.
И торопясь, в нелепом страхе, что мой уход в вечность кто-то может остановить, я махнул рукой Шептуну. Как машет жертва жрецу: «Давай…»
И мир потерял для меня всякую ценность. Окончательно.
49. Мыльников Мартин.
Старший лейтенант Службы внешней разведки.
Когда наши ребята прыгнули вниз, ловко скользя по десантным канатам, я едва сдерживался, чтобы не прыгнуть в первой же пятерке. Что было бы в корне неверно. Впрочем, на правила мне было сейчас наплевать, как было наплевать на них час назад, когда я дал в рыло «полкашу», который только что поздравил меня с «удачным продвижением по службе».
Я не прыгнул в первой пятерке еще и потому, что меня опередил Таманский.
Люди Шептуна даже не сопротивлялись, когда наши парни начали вязать им локти.
Сам Шептун сидел в кресле, неудобно выставив вперед скованные наручниками руки.
– Здравствуй, Мартин! Ты сильно изменился с тех пор, как я видел тебя в последний раз.
– Привет, Шеп. Да, последний раз ты меня видел, когда я сиганул с этим психом в шахту лифта… Я, наверное, смешно смотрелся? – сказал я, снимая с него браслеты.
– Нет, почему же… Очень даже эффектно. – Шептун подпер голову ладонью. – Если не секрет, как ты выбрался?
– Ну… Не всему же учат в академии. Кое-что можно взять и с улицы. Например, то, что в шахте лифта, на противоположной стороне, есть такая лесенка, за которую можно в принципе ухватиться, только нужно сильно толкнуться ногами. А японец отвалился сам…
– Угу… Занятно, – сказал Шептун, как мне показалось, он ни капли не удивился. – И что же ты собираешься делать дальше?
– Ну… Дальше в зависимости от того, что вы сделали с Артемом. Я не думаю, что вы тут с ним чай пили.
Шептун состроил довольно кислую гримасу.
– Нет. Чай мы точно не пили… А может быть, кто-нибудь знает ответ, что мне теперь делать с боевиками из одной влиятельной корпорации, которые, согласно достоверной информации, уже вышли на мой след?
Вопрос был не ко мне, а к Константину Таманскому, который стоял позади меня.
– Шеп, где Артем? – Это уже Костя.
– Хороший вопрос, Таманский. Очень хороший вопрос… – Шептун махнул куда-то в сторону.
Но я и сам увидел его.
Он сидел на краю обрыва, вытянув вперед руки. И улыбался. Я в жизни не видел ничего страшнее этой улыбки.
– Что ты с ним сделал? Сука!!!
И мы с Шептуном покатились по траве…
Разнял нас Костя Таманский. Как ему это удалось, я так и не понял. Но удалось. И теперь мы сидели на земле, как два подравшихся ребенка.
Шептун говорил, а я, почти не слушая его, смотрел на Артема… На его неуверенные движения, на улыбку, которой никогда у него не видел, на взгляд, каким он никогда не смотрел на меня. Я рассматривал его и ясно понимал, что случилось то, чего я предположить не мог. И поправить тоже не мог. Перед этим бессильно проклятое человечество, в делах которого я так глубоко погряз. А вот он нет. Его не засосала людская трясина, не втянула, не растворила в себе, подчиняя и обрабатывая… Именно это и притянуло меня к нему. Его самоубийственная необычность. Оторванность от всех.
– Что ты сказал? – спросил я Шептуна.
– Когда именно?
– Последнее…
– А… Я сказал, что Алмазные НЕРвы – это просто ворота. С тонким механизмом открывания. Скажем, на нас с тобой не сработает. Просто не будет работать – и все. А вот на него…
– Сработало, – докончил за него я.
– Ага… Только… – Он замялся. – Сработало, как я понимаю, в оба конца. Теперь он там, а… ЭТО здесь. Ты бы присмотрел за ним. Тебе вроде как привычней… – И Шептун кивнул в сторону того, кто сидел на краю обрыва, неуверенно пробуя руками воздух.
Я встал. Ко мне тотчас подскочил связист и зашептал на ухо. Я кивнул.
– Шеп, по поводу систем безопасности корпорации «Ультра Якузи» можешь не беспокоиться. – Никогда бы не подумал, что мой голос может быть таким сухим. – Штаб-квартиры корпорации только что уничтожены с орбиты. Согласно официальному заявлению, это террор. Некая промышленная террористическая организация временно подчинила себе боевой спутник. И воспользовалась этим для уничтожения штаб-квартир корпорации соперника. Ведется следствие.