Алмазный дождь
Шрифт:
– Вам-вам! Больше здесь никого нет и еще минуты две не будет точно. Посмотрите, как прорисовано! А? Какая сила жизни вложена в каждый мазок кисти! – Похоже, неизвестному действительно нравилась голограмма.
– Кисти здесь не было, – скучным голосом произнес Алекс. – Он баллончиком рисовал.
– Баллончиком?! – Неизвестный был поражен. – Баллончиком?! Это же просто гениально! Это восхитительно! Это невероятно!
Сила его восхищения была так велика, что Алекс стал немного сомневаться в собственных чувствах по поводу настенной анатомической живописи голографической краской. Может быть, действительно… Да ну, бред! Женские половые органы в масштабе один к пяти – что особенного?
– Да… Сила! Я повешу это у себя дома. Да! Обязательно! Как натурально написано! Я проверял! – Незнакомец повернулся к Алексу с выражением откровения на лице. – Честное слово.
– Верю, – сказал Алекс, разглядывая за спиной незнакомца полуголую девицу в нелепой юбке кислотно-зеленого цвета. Девица пускала в воздух дым, вдыхая его, Алекс не поверил глазам, из кальяна. Маленького, но натурального кальяна. «Сюр, – припомнил Алекс полузабытое слово. – Полный!»
– Да, да. Люблю старые вещи. Привык. – Незнакомец проследил за взглядом Алекса. – Вы, кажется, тоже?
– Что?
– Я говорю, старые вещи любите?
– Старые вещи?
– Да. Они надежнее. Механизм более прост, а значит, более совершенен. Очень надежно в использовании.
Почему-то на ум Алексу пришло, что у него дома в ящике стола лежит старый механический револьвер. Механика в нем действительно была простая и на редкость надежная. По крайней мере, отказов не случалось.
– Возможно. – Незнакомец нравился Алексу все меньше и меньше.
– Конечно, возможно! Судите сами. Вот сейчас два поезда в этой подземке, напичканные электроникой, всякими там логическими цепями и прочими сложностями, несутся по туннелям на магнитной подушке и несут в себе кучу насмерть перепуганного народа. Они проскочили уже две станции на полном ходу, а вы знаете, что происходит на станции, когда мимо проскакивает поезд на скорости пятьсот километров в час? О! Зрелище апокалиптическое. Воздушная волна впереди, плющащая о стены, и огромная засасывающая воронка позади. А внизу контакты… Да. – Незнакомец удовлетворенно засмеялся, черты его неуловимо изменились. – Эти два поезда не столкнутся лишь по нелепой случайности. По глупости оператора, который совсем обезумел от ужаса в комнате управления. Эти два поезда даже успешно затормозят где-то неподалеку и прибудут прямо сюда. Очень тихо и медленно. Правда, нагружены они будут полуспекшимися трупами, потому что термоизоляция самоотключилась. Автоматика… Сложная вещь! Ну, парочка временно живых, конечно, будет.
В туннеле послышался шум. Что-то двигалось там, задевая о стены изоляторами. Алекс начал продвигаться по направлению к выходу.
– Да-да. Вам лучше идти, – сказал незнакомец. Изо рта у него торчали крупные острые зубы. – У нас с моей милашкой кое-какие дела с некоторыми из пассажиров. Милая!
Незнакомец длинным ногтем, нет, пожалуй, когтем, поманил девицу, стоявшую у стены. Девица изогнулась и прыгнула к незнакомцу, встав при этом на четвереньки. Затем оба посмотрели на Алекса. Девица не изменила облика, она осталась человеком, и это было еще страшнее.
– Иди. Я зайду к тебе, потом, – сказали голубого цвета губы.
А потом кулак ужаса вышиб Алекса из подземки, как волна углекислого газа вышибает пробку из бутылки. Последнее, что осталось в его зрительной памяти, это поезд, который тихонько, словно ягненок, выполз из туннеля, и незнакомец, открывающий двери обгоревшего вагона здоровенной лапищей, на которой болтаются остатки клетчатого пиджака.
Сам с собой: Почему я тут оказался? Почему? Я не могу ответить на этот вопрос. Было время – я знал все. Я знал все правильные ответы на все вопросы. Я даже знал правильные вопросы, а это намного сложнее, чем заглянуть в конец учебника, чтобы узнать ответ. Мне было подвластно все мироздание. И я… Я жил. Они строили мне храмы и умирали с моим именем на устах. Почему же вышло так, что меня забыли? Поток слабел, слабел… Кто может ответить, почему?
Спокойно: Я могу.
Удивленно: Кто?
Напряженно: Я.
Раздраженно: Ах, это Ты… Ты, должно быть, торжествуешь?
Зло: Нет. Мне досталось не меньше твоего.
Недоуменно: Но ведь вокруг все твое – теперь.
Исчезая: Не мое…
Исчезая вместе с ним: Странно.
Поставив сторожа на дверь и вентиляционные решетки, Алекс забрался в обжигающую ванну. Мелко тряслись руки. Черный пластиковый пакетик лежал рядом, но Алекс не торопился его вскрывать. До наступления момента, когда неодолимая Жажда скрутит его в тугой узел, оставалось еще время, а впадать в нереальность Алексу сейчас не хотелось.
Вспоминая увиденное в метро, он уже не мог понять, что послужило причиной столь сильной волны ужаса, охватившей его. Ну, встретился в подземке с маньяком-террористом, ну и что? Обычный представитель городского дна, оборотень. Импланты-модификаторы позволяют и не такое со своим телом проделывать. Сам Алекс ничем не лучше. Но что-то было в этом больном незнакомце и его подруге. Что-то! Вот оно – главное слово! Что-то. Невозможно опознать, невозможно представить, невозможно понять. Не должно быть, но есть!
Нет, конечно, невозможно знать все! Но любая система, программа, оружие, производственный комплекс, новое изобретение или что-либо, созданное человеком, несет на себе печать. Печать человеческих рук, разума, воли, любви, наконец. Но этот человек… Незнакомец… Существо в подземке… Кто это? Что это?
Алекс не был атеистом. Атеистов вообще не было. Само это понятие стерлось в веках, прожитых человечеством, как стерлось понятие Веры в богов и понятие самого Бога. Алекс не верил ни в Бога, ни в Черта, ни… Это было нормально. Но непробиваемый лед его отрицания сегодня был взломан жестким ударом снизу. Со дна. Из невообразимых глубин подсознания Человека.
Но что-то еще не давало Алексу покоя… Что-то еще… Страх. Тот ужас, который гнал его от станции метро. Его не должно было быть. Совсем. Очень давно Алекс пошел к друидам. И друиды выставили в его сознании блоки. С тех пор страх превратился в настороженность, а когда ситуация становилась действительно опасной – страх обострял точность, быстроту реакции, способность объективно оценивать ситуацию, но не управлял организмом. Это было очень важно, и Алекс немало заплатил за эту операцию. И не только деньгами.
Скрючившись в постепенно остывающей воде, Алекс дрожал как осиновый лист. По телу маршировали легионы маленьких мурашек. Голова кружилась, но зрение оставалось кристально-чистым, и от этого тошнило еще сильнее. Тяжелая муть поселилась где-то внизу живота. Жажда напомнила о себе и принялась неумолимо диктовать свою волю, требуя, требуя, требуя…
С невнятным криком Алекс схватил с края ванны черный пакетик и высыпал в рот серебристо-серый порошок.
Стало тепло.
Звук входного визора неприятен. Он так настроен: быть неприятным, чтобы хозяин дома побыстрее подошел к визору и разобрался с пришедшим к нему гостем. В квартире Алекса визор зазвучал между тремя и четырьмя часами ночи. Алекс беспробудно спал уже вторые сутки, когда в его сны грубо вломился зуммер.