Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 1
Шрифт:
Сидри лихорадочно прятал за пазуху кристалл. Труп шагнул к гному, оскалившись ещё шире. Сидри истошно взвизгнул, упал окарачь, на четвереньках скакнул к чёрному провалу входа.
– Нет! – взревел Кан. В воздухе мелькнула «рыбка» – метательный нож Вольных.
Полость внутри клинка заполнялась «текучим серебром», жидким и очень тяжёлым; как ни брось нож, он всегда летел острием вперёд.
Лезвие вошло в шею мёртвому, мало не отделив голову от плеч.
– Ар-р-гх! – труп задергался, точь-в-точь как ярмарочный паяц. Руки и ноги заходили ходуном, заклацали челюсти, он словно выплясывал какой-то безумный танец.
– Вну-у-утрь!
Кажется, это был последний шанс. Тави ринулась в проход, в последний миг увернувшись от протянувшихся к ней рук. Кан-Торог, по счастью, мешкал не слишком долго, соизмеряя сие бегство со своими понятиями о чести. Сталь, даже сталь Вольных, что несла на себе немало наговоров, не могла справиться с чудовищем, сотворённым их прегрешением.
Первыми, едва не затоптав гнома, в проход с диким ржанием ринулись кони. Сидри едва уцелел, прижавшись к стене. За конями бросились Тави с Каном.
Они вихрем влетели под темные своды; труп, дико и жутко ухмыляясь, широко расставив руки, шагнул следом.
– Вы будете мои и дадите ответ, – поспешил он обрадовать беглецов.
– Все назад! – Сидри наискось взмахнул топором, и воздух пещеры загудел, узнавая древнее оружие. Мертвец внезапно отшатнулся – но лишь на миг. Самодовольная улыбка никуда не исчезла.
– Этим меня не проймёшь, – объявил он, шагнув внутрь.
– А вот этого не хочешь?! – заорал Сидри прямо в ухмыляющуюся харю. Правда, совсем недавно ещё она казалась гному очень даже умным и приятным лицом человека, с которым он готов был идти в бой...
Ослепительно сверкнул кристалл. Вспышка многоцветного пламени, словно раздробленный солнечный луч заиграл на гранях. Тави обожгло щёку – воздух почти что вскипел от пробудившейся гномьей магии.
Труп был на пороге, когда каменные челюсти сомкнулись. Тави готова была поклясться, что гранитные зубья вытянулись на добрую сажень вперед, зажав мёртвое тело. Из глотки трупа вырвалось рычание; его сменил истошный вой; верно, боль он мог чувствовать, даже не будучи живым.
– Не прощу-у-у!!!
Руки заскребли по камню, из-под ногтей полетели искры; твердейший гранит крошился, словно ломоть сыра. Однако Сила Гор одолевала; каменные плиты сошлись, раздался треск костей, какое-то шипение и бульканье – лопалась плоть, медленно, словно нехотя, выдавливалась из жил густая коричневая кровь. Скала закрылась, разрезав ходячий труп надвое.
– Все, – выдохнул Сидри. Трясущейся рукой вытер пот со лба.
Пещеру окутал мрак; лишь светился кристалл в ладони гнома. Половина туловища священника валялась на полу; из лохмотьев плоти торчало охвостье позвоночника.
– Надо добить, – Кан-Торог деловито шагнул вперед.
– Нет! – Сидри вцепился ему в рукав. – Не оскорбляй Силы Гор недоверием. Она защитила нас. Никакое железо не справится лучше. Пойдём. Дорога дальняя, а припасов у нас мало.
– На сколько взяли, на столько и хватит, – пожал плечами Кан. Меч, однако, он спрятал. Казалось, ему тоже не терпится скорее уйти отсюда – с места едва ли не первого своего поражения. Испытывать меч на голове и плечах мертвеца он уже не рвался.
– Факелы доставайте, я вам тут не подряжался вечно светить, – сварливо пробурчал Сидри, стараясь не смотреть на замершие останки у входа. – Сил у меня и так нету. Еле на ногах стою. Давайте, давайте,
Оказавшись под землей, Сидри тотчас же начал покрикивать.
«На поверхности-то небось молчком молчал, – подумала Тави. Она всё ещё не могла унять колотившую её дрожь. –Они ушли плохо, очень плохо. Перед каменной дверью осталось слишком много следов. Можно было только надеяться, что Смертный Ливень смоет остатки ее неудачной ворожбы... хотя, почему ж неудачной? Обладателя призрачного хобота она, судя по всему, прикончила. Правда, окажись там, в ореховой долинке, сейчас хоть один мало-мальски грамотный волшебник – и ей, Тави, лучше из подземелий уже не выходить. Никогда. Там ведь её магический контур, чашки, огарки свечей... след заклятья... слишком много, чтобы можно было со спокойной душой отсюда уйти».
– С-сидри... а... открыть нельзя? – было донельзя противно слышать робость в собственном голосе. – Мне там надо...
– Нельзя! – ядовито прошипел гном. – Сама не видишь, что ли, волшебница?
– Ты как разговаривать стал, недомерок подземный?! – возмутился Кан-Торог. – Из того, что Каменный Престол платит...
– А я ваши глупости терпеть не намерен! – огрызнулся Сидри. – Дверь обратно открыть, видите ли! Да я, если хотите знать, и в первый-то раз еле-еле уговорил их нам дорогу дать, а вы сразу ж – «обратно»! Тьфу, словно дети малые!.. – он и в самом деле сплюнул.
– Кан! Успокойся, – Тави положила ладонь на локоть Вольному, заглянула в сузившиеся от гнева глаза. – Сидри прав. Я чувствую... камни и так недовольны, что мы здесь. Они могли и вовсе не послушаться заклятья. Открывать обратно нельзя. Да и вообще... не стала бы я возвращаться этой же дорогой.
– Разумные слова, – проворчал Сидри. – Ну, я, эта, значит, прощения прошу. Погорячился слегка. Не серчайте.
– Нет, это ты меня прости, Сидри, – Тави церемонно поклонилась, точно герцогу или даже королю. – Я виновата... сперва с этим священником-бедолагой, потом – с ворожбой... Всё, помиритесь с Каном, и пошли! Не могу больше стоять возлеэтого...
Под её пристальным взглядом Сидри и Кан-Торог молча пожали друг другу руки, обменявшись кислыми полуулыбками. Засветив факелы и взяв лошадей под уздцы, двинулись вперед и вниз по широкому, вымощенному гладкими плитами коридору...
Далеко-далеко на юго-востоке от коронованной Царь-Горы, в престольном Мельине, на стене небольшого, но весьма почитаемого завсегдатаями трактира «Полосатый Кот», что на углу Купеческой и Тележной, между третьим и четвёртым окнами, появилась бранная надпись. Содержатель «Кота», Тощий Хэм, как его звали, долго ругался и плевался, но отчего-то лишь к вечеру наладился послать дворового мальчишку затереть похабщину. И в тот же вечер в общую залу трактира вошёл молодой, скромно одетый парень с пепельными волосами и незапоминающимся лицом, в куртке-дождевике ворсом наружу с дозволенным к ношению чёрными сословиями недлинным кинжалом в потёртых ножнах. Снял куртку, стряхивая воду – мелкий и нудный дождь моросил с самого утра. Осмотрелся. Едва заметно кивнул кому-то и двинулся к дальнему столику, где мирно дремал над тарелкой маринованных «угольков» с картошкой низенький старичок в поношенном коричнево-чёрно-серо-... ещё невесть каком плаще.