Альпинист. Книга 1
Шрифт:
— Помоги… — выдохнул Костарев, глянув на меня глазами, полными животного страха и ужаса. — Помоги…
Последнее слово он уже не говорил, шептал одними губами, боясь потерять остатки сил. Рука, на которой он висел, дрожала. Попытка закинуть вторую руку на зацеп не увенчалась успехом — слишком высоко, только потратил силы.
Еще пара-тройка секунд — и Костареву несдобровать. У
Мне хватило десятой доли секунды, чтобы принять решение и рвануть на первую стенку.
И вновь толпа затихла — в одно мгновение, словно по мановению руки.
Перебираться с одной стенки на другую было крайне неудобно, поэтому пришлось постараться, чтобы миновать поперечные балки. Теперь оставалось спуститься к Костареву, который был на корпус ниже меня.
Время играло против меня. Костарев уже откровенно выл, едва держась рукой за выступ.
Заложив веревку за балку, я качнулся вниз, переместившись точно к парню. Протянул руку.
— Хватайся!
Но тот словно не слышал меня.
— Хватайся второй рукой! За мою руку! — рявкнул я. — А не то упадёшь!
Это подействовало. Костарев вздрогнул, подняло голову. Увидев меня, посмотрел таким удивленным взглядом, словно видел в первый раз. И робко потянул свободную руку.
Я успел перехватить ее за мгновение до того, как вторая рука, которой он держался, соскользнула вниз. Мы повисли на веревке.
Я чувствовал, как Костарева колотит.Нас нужно было срочно спускать вниз, что страхующий тут же и сделал, не без помощи тренера.
Подскочил Молодов. Он готов был отчитать Костарева так, что полетела бы стружка. Но увидев состояние того, благоразумно промолчал. И, увидев красные глаза парня, лишь шепнул:
— Возьми себя в руки.
Меня окружили парни, принялись хлопать по плечу, а кто-то даже взял с меня слово оставить тому в альбоме автограф.
И только Кайрат Айдынович не был весел. Он стоял чуть поодаль от всех остальных и надменно смотрел на нас.
— Он сделал это, — произнес Молодов, глядя на Кайрата Айдыновича. — Прошел испытание.
Тот был невозмутим и даже не шелохнулся. Но выражение его лица мне не понравилось. На нем словно застыла мгла. Глаза так
— Не прошел, — наконец произнес Кайрат Айдынович. — По условиям состязания нужно было забраться на самых верх. Он этого не сделал.
На несколько секунд стало очень тихо.
— Кайрат… Айдынович! — слова Молодова звучали громко и чётко, как редкие удары молота. — Во время любых альпинистских мероприятий, спасательные работы отменяют все поставленные ранее цели! Это — незыблемый, непреложный закон советского альпинизма!
Я вдруг понял, что еще мгновение, и он просто отметелит этого Айдыновича так, что тому мало не покажется. Это понял и сам виновник спора, но не отступил. Лишь полным льда голосом повторил:
— По условиям состязания нужно было забраться на самых верх. Он этого не сделал.
Технически он был прав. На самый верх я так и не попал. А значит…
— Он тоже не забрался, — кивнул на Костарева Володька, вдруг выйдя из толпы.
— Да, он тоже не забрался, — поддержал его Генка.
И вдруг вся толпа начала возмущаться. Ребята требовали справедливости и все это перерастало в настоящий бунт. Кайрат Айдынович понял, что еще мгновение, и толпой уже управлять не получится. Нужно было срочно что-то предпринимать, иначе все дело грозит сорваться. А этого допустить было ни в коем случае нельзя.
Кайрат Айдынович поднял руку вверх, требуя тишина и внимания. Тишина наступила не сразу, и только когда Молодов попросил всех успокоиться, ребята затихли. Все взоры были направлены теперь на Кайрата Айдыновича и на то, какой вердикт он вынесет.
— Никто не проиграл, — произнес он после долгой паузы.
И резко развернувшись на каблуках, пошел прочь. Потом остановился на полпути, словно что-то забыв. И не оборачиваясь, не громко, но, чтобы всем было слышно, добавил:
— Но никто и не победил…
И ушел.
«Никто не победил», — эхо прошелестело по толпе. Что это значило?
Слишком мало для конкретики, но вполне достаточно, чтобы уяснить — противостояние еще не закончено. Оно только началось.