Альпинист. Покорить СССР. Книга 2
Шрифт:
Юрий Карпович глянул на Молодова.
– Ну вы зря так переживали. Видите, вполне хорошая погода ожидается.
Он протянул лист с прогнозом. Молодов взял его, внимательно перечитал.
– Вас устроит такая погода? – ядовито спросил Кайрат Айдынович.
– Если это действительно будет так, то да.
– Ну вот и отлично! – кивнул делегат. – Как только развеется туман – все на гору. Торчать здесь больше положенной недели в ожидании хорошей погоды у меня нет никакого желания!
***
Туман сошел в восемь, к этому времени мы уже были полностью готовы. Всех разделили на три группы, по пятнадцать человек. К каждой группе приставали сопровождающего из опытных альпинистов. Делили без фанатизма, позволив собраться самим. Я, Володька, Генка, Костя, Клим и еще несколько знакомых ребят составили первую группу. Костарев и его банда – вторую. Третья была набрана из другой спортивной секции. Молодов возглавил нашу группу, сообщив, что первая будет идти впереди, поэтому за ней нужен будет особый присмотр.
У каждой группы – рация. По ней обязательная передача всех данных – место положения, состояние идущих, погодные условия, корректировка маршрута, прочие вопросы. Эта информация поступала через связного делегатам – непосредственно Юрию Карповичу. Он лично отдал приказ сообщать ему обо всем.
– А я уж разберусь как с этой информацией поступить, – произнес он и мы поняли, что эти данные будут использоваться для отсеивания участников.
Первым пунктом, куда нам предстояло подняться, была площадка на отроге хребта, с громким названием «Пик Терскол».
До точки, откуда должен будет дан старт – старый аул, название которого никто из нас не смог правильно выговорить, – нас отвезли на грузовиках. Мы высадились возле целой россыпи сараев и хлевов. Молодов и остальные тренера несколько раз пересчитали нас, по рации доложили о готовности. Связист передал слова делегата Юрия Карповича: «Старт разрешаю».
Метеопрогноз не соврал. К этому времени туман и в самом деле рассеялся, и мы выдвинулись в путь.
Слово «Терскол» в переводе с балкарского означает «кривое ущелье», полностью оправдывая свое название. Ущелье в скором времени появилось. В его устье расположился небольшой поселок, мимо которого мы и прошли. Подъем предстоял не сложный, но долгий. К тому же опасный – дорога была плохой и любой неверный шаг или оплошность могли привести к печальным последствиям.
Наш лагерь, в котором мы разместились, находился на двух тысячах метров над уровнем моря. Подняться предстояло еще на километр. Три тысячи – ночевка. Это закон. Нужно посмотреть, как поведет себя организм. Бывало, что и на такой высоте начиналась горная болезнь.
Пик – неофициальное название. Как такого его вообще нет, это просто длинный отрог Эльбруса, ограниченный ущельем Гара-Баши и долиной Баксана.
Сначала группа наша шла молча – озирались по сторонам, любуясь красотами. Потом постепенно разговорились.
– Андрюха, я, конечно, жути нагонять не хочу, – начал Генка, воровато оглядываясь. – Но…
– Что?
– Ты рядом со мной держись.
– Это еще зачем?
– Ну как? Разве не помнишь, что сегодня утром произошло?
– Помню, – кивнул я. – Только не соображу, к чему ты ведешь.
– Какой же ты непонятливый! – раздраженно проворчал Генка. – У тебя есть враг. Видишь, как он тебя подставить хотел? Не получилось. Но только чует мое сердце, на этом он не остановится. Поэтому держись меня.
– Ты что, думаешь, что он…
– Мы не знаем кто этот гад. А может он среди нашей группы? Хотя вряд ли, тут вроде все свои. Но все равно нужно предполагать самые разные варианты. Вплоть до того, что в какой-то момент тебе и страховку перерезать могут.
Я хотел рассмеяться, но смех застрял в горле. Разумное зерно в его словах все же было, хоть и слабо я верил в такой поворот событий.
– Зря так скептически смотришь на меня, – продолжил Генка. – Если это Костарев продолжает гадить, то от него такого можно вполне ожидать. Ну, может быть, страховку и не перережет. Но вот толкнуть, пока никто не видит, куда-нибудь со склона вполне может. А там даже пикнуть не успеешь – полетишь на камни, и никто никогда не найдет.
– Костарев в другой группе, – заметил я.
– Ночевка на трех тысячах будет в одном лагере, так что не обольщайся.
И вновь пошли молча, думая каждый о чем-то своем. Я некоторое время еще мусолил неприятные мысли в голове. Но вскоре откинул их, любуясь округой.
Горы раскинулись широко и величественно. Покрытые морщинами лет и растительностью, они с каждым пройденным метром становились все скалистей, причудливей. Структура некоторых скал была необычной, похожей на шестигранники, и Молодов пояснил, что это лавовые столбы. Эти самые столбы появлялись на нашем пути, грозя перегородить его, словно наползая на тропинку, по которой мы двигались, и нам приходилось осторожно их обходить стороной.
– А мне тут парни знаешь, что рассказали? – шепнул Генка, вновь догоняя меня и воровато оглядываясь. – Про алмасты про этого много чего интересного. Пашку помнишь, который с соседней секции? Ну который у дальней стенки спит, с щелью такой большой между передними зубами? Ну вот, у него друг есть, Карим, в школу вместе ходят. Так вот у этого Карима отец служил с теми, кто на Эльбрус ходил. И они ему про этого алмасты тоже рассказывали.
– Долгий путь информация проделала, – улыбнулся я.
Но Генку это не смутило. Он продолжил:
– Алмасты – это на самом женщина. Ее эльбрусской девой называют. Безобразная вся, волосатая, с грудями чуть ли не до пояса отвисшими. Говорят, она похищает отбившихся альпинистов, утаскивает к себе в пещеру. Знаешь зачем?
– Чтобы съесть.
– А вот и нет! Думаешь, почему так долго ходит эта легенда про йети? Вот если бы он был один, то умер бы когда-нибудь. От старости или от болезни. Логично? Был бы когда-нибудь давно, ходил, ну увидели бы там его. А потом умер, и вместе с его смертью и легенда бы эта умерла. А не умирает. И знаешь почему? А потому что дева это насилует альпинистов мужчин.