Альт-летчик 2
Шрифт:
– Тем не менее, вот просека, она ведет прямо к Охе, и насыпь готова, без всякого знания русского. Может быть вы здесь не нужны, если вас не понимают?
– Как это не нужен? План у меня, я проводил эти изыскания!
– Ну, вот видите! Оказывается, Вы – путеец!
– Да не путеец я, а инженер-нефтяник, мое дело – сами месторождения.
– И что вы сделали для этого? Построили шесть колодцев и двенадцать арыков, по которым нефть сливается в омуты-озера? Да, где-то арыки имеют искусственное русло. Имея теодолит – это сделать не так сложно! Вон, посмотрите, та самая нефть, часть которой используется для работы насосов, превращается в бензин и керосин, причем бензины имеют детонационную стойкость 70–95.
– А вы кто такой, что понимаете: что это значит?
– Я? Вы мою фамилию знаете?
–
– А фамилия: Степан Гирс, вам что-нибудь говорит?
– Ну как же: адмирал, нефтепромышленник, любимчик царя.
– Это – я, меня зовут Степан Гирс, я – вице-адмирал воздушного флота, и это – мои ректификационные колонны. Я их изобрел и построил за свои деньги. Теперь они помогают России выбить японцев с наших месторождений. А ты, инженеришко вонючий, их сюда сам позвал! «Я – краснопузых не люблю»! Твои слова? Твои! Без таких инженеришек рабочие обойдутся, главное, чтобы у них были нужные руководители, которые понимают: что без чего не работает. Мы, большевики, освободили все губернии, которые захватила Германия на западе. Мы не дадим кому бы то ни было распродавать содержимое наших недр. Это – наша нефть, и она не будет греть котлы японских кораблей. Ты это понял? Да, японцы платили тебе неплохие деньги за то, что ты способствовал тому, чтобы Сахалин и Приморье стали провинцией Японии. Ты – новый Мазепа, а не Науменко. Ты продал собственную Родину!
– Вы – адмирал Гирс? И Вы – большевик?
– Красноармеец, подойдите сюда, пожалуйста!
– Товарищ командующий! Красноармеец младший сержант Волков прибыл по вашему приказанию, товарищ вице-адмирал.
– Вы мою фамилию знаете?
– Так точно, товарищ вице-адмирал Гирс! Вы – командующий воздушным флотом СССР.
– Спасибо, товарищ Волков, займите свой пост. Вы меня поняли, господин инженер?
– Меня расстреляют?
– Да кому ты нужен? В общем, так, эти колонны должны работать круглосуточно. Организуй подвоз тары из береговых сел, используй емкости для хранения сырой нефти. Техническую документацию получишь у старшего смены, лейтенанта Сухарева, он – обучит. Теперь это – твоя обязанность. Деньги получать за это будешь. Но не дай бог, если что-либо с ними произойдет. Идет война, один раз ты уже предал, третьего раза просто не будет, и музыки не будет на твоих похоронах. «Мазеп» у нас на дух не переносят.
Глава 3. Однодневная война и ее последствия
18-го января, получив радиограмму Фрунзе о вводе войск Японии, я быстро поделил 14 тысяч на двадцать пять, вычел вес ненужного топлива, и подвесил 620 25-килограммовых бомб в кассетах по четыре и по одиночке. Полоса позволяла оторваться даже перегруженной машине. Мы оторвались от нее и легли на курс 189° истинного курса. Ночь, Луна в последней четверти, узкий серпик практически не освещал Землю. Там, справа, идет вторжение, начались бои, Серега решает сложнейшую задачу: остановить наступление противника на фронте шириной более 2000 километров, а сил и средств страна смогла выделить не слишком много: шесть бронепоездов, восемь дивизий, 120 орудий и 7 дивизий ополчения, практически не воевавших. Вся надежда на действия корпуса и на четкое взаимодействие авиации и наземных сил. У меня задача несколько иная: по диагонали пересечь Сахалин, пройти между островом Решин и Хоккайдо, пересечь с севера на юг остров Хонсю. Где-то в 1980 километрах от меня лежит искусственный остров Тиёда, или замок Эдо. Остров весь покрыт зеленью, туда еще не вступала нога ни одного европейца. Ну, ноги и в этот раз не будет, но стирки будет много! Везем мы не произведения аккерманских горшечников, а 16 килограммов гексогена, зажатого в шести килограммах сталистого чугуна с четырьмя взрывателями, настроенными так, чтобы осколки имели температуру свыше 1320 градусов. Это больше зажигательные, чем осколочные бомбы. Идем на «центр принятия решений», я – не Путин, я прекрасно знаю: где он находится, и чем, и как, его можно «приласкать»! Через 4 часа и 32 минуты мы будем там.
Набрав высоту в пять километров и поставив машину на автопилот, я прошел в штурманскую рубку. Да, с картами довольно тоскливо! Но план Токио есть. Островок довольно крупный, но нам его рвы и крутые стены как-то совершенно не мешают. Интересно: сакура уже цветет или нет? По-моему, в январе она цветет на Окинаве, а в Токио начинает цвести в марте, но могу ошибаться. В любом случае ею там в этом году будет не полюбоваться. На фоне обгорелых обломков она будет не видна. А мы будем любоваться сахалинской вишней. Она такая же розовая, только цвести начинает в середине мая.
Мы прошли Сангарский пролив. В отличие от СССР, над которым летишь в полной темноте почти постоянно, остров вполне прилично освещен, и ориентироваться над ним довольно просто! Вон город Аомори, а там светится Цугару. Внизу очень много снега! А княжество Цугару когда-то было айнским. Пролет одиночного самолета не вызвал никакой паники. Они еще даже не подозревают о том, что это может быть очень опасно. Это как «тренироваться» в здешних горах зимой. А это – далеко не Сибирь. Снега здесь много, но среднегодовая температура +11 градусов. На Сахалине среднегодовая температура отрицательная! Через час впереди появилось огромное яркое пятно света: Токио и его пригороды. Здесь снега нет. Я убавил обороты и начал снижение. Большого Токио еще нет, видны отдельные пятнышки городов с плотной застройкой, но между ними есть темные промежутки, которых с большей высоты видно не было. А вот темных пятен в центре штук шесть. А, вот, есть, вижу!
– Василий, прямо по курсу темный овал с редкими огоньками. От нас четвертый темный участок. Ближний к реке, но не к морю.
– Вижу, командир, отчетливо наблюдаю.
– Бери на себя!
– Есть, два влево… стоп!
Коротко моргнула красная лампочка, даю полградуса вправо, загорелись обе.
– На боевом! Цель вижу. Справа от пролива, второй дом.
– Оно, ясно вижу. На боевом!
– Сброс!
– Накрытие! – закричал кормовой стрелок.
– Ухожу на второй заход! Цель – большой дом сразу за пожаром, резиденция правительства.
И ни одного выстрела! Хотя рядом море, несколько крепостей. Они просто не понимают: что происходит! Время – четыре утра, нас еще даже и не обнаружили! На втором заходе сброс был двумя сериями по два пакета, четыреста килограммов. Досталось старой крепости и дому правительства. На третьем заходе с юга завершили разравнивание большого острова, снесли дворец-храм Будокан. Сильнейший пожар, горит парк, на четвертом заходе работали по токийскому вокзалу, а затем «капельками», по одной бомбе, ударили по местам с наиболее плотной застройки вокруг императорского дворца. Насколько я помню, эти места оккупировали японские монополии. Но флот в этом вылете мы не трогали! Он сам к нам придет! Израсходовав боезапас, легли на обратный курс и через три двадцать были дома.
На пути назад имели радиосвязь с Фрунзе. Я доложился, что нанесен удар по дворцовым сооружениям, дому правительства и вокзалу в Токио, наблюдали сильные пожары в городе.
– В Москву отправлю радиограмму, в Берлине уже вызвали японского посла из-за нарушений границы и обстрелов нашей территории. Можем пообещать постоянные удары по японской территории?
– Вполне, топлива и боеприпасов достаточно.
– Отлично, товарищ Гирс. Но не расслабляйтесь! Что с Александровском?
– Точно сказать не могу, я их еще не слышу, к утру должны его взять.
Александровск взяли, высаживаясь с воздуха прямо на лед Большой Александровки. К сожалению, не без стрельбы, так как здесь находилась караульная рота, которая находилась в боевой готовности. Им уже было известно, что на севере появились «красные». Видимо не всех их агентов удалось задержать, но силенок у «временных» было немного, и один единственный «максим». Нет, чтобы просто сдаться! Смешно стало чуть позже, когда обнаружили, что японцы выдвинули против нас целый батальон. Зато на санях. Так как границу они пересекли, то мы, не стесняясь, высадили десант у Рудаки (Воскресенская), и через час были уже в Южно-Сахалинске. Весь город помещался тогда между улицей Бумажная и проспектом Победы. Два километра в длину и 1,6 в ширину. Сопротивление оказали только в одном месте: в конце улицы Чехова находились казармы того самого батальона, который сейчас мерзнет, блокированный на дороге между Онором и Палево. Я выше уже писал, что японцы прорубили просеку для железной дороги и использовали ее для перемещений.