Альтер
Шрифт:
– Я спасу тебя! Я верю тебе!
– прошептал тот
– С какой стати?
– вспылила я.
Мужчина отпрянул от меня как от ядовитой змеи, способной плеваться ядом.
– Что? Что?
– недоумевая, проговорил тот.
– Ты ведешь меня в западню. Я права?
Я оскалила зубы, словно дикий зверь.
Теперь адвокат выглядел изумленным.
– Я на твоей стороне. Верь мне!
– То же самое несколько лет назад мне сказал Радист. Произнося эту фразу, он бил меня палкой по ногам. Он еще добавил "Еще
Я показала средний палец адвокату. Лишь через долю мгновения я вспомнила, что мои руки связаны. Позыв пришлось сдержать.
Адвокат побледнел от волнения.
– Я хочу вам помочь. Только и всего. Деньги.... Если вы заключите договор о моем найме, вы оплатите мои услуги. Большего мне не надо. Я не планирую на вас наживаться.
Я вновь, мысленно, показала адвокату средний палец.
– Горите в Аду с вашими гонорарами! Я отказываюсь от адвоката! Мое условие! Лишь после того, как мои требования будут выполнены, лишь тогда, кончайте меня! Уходите!
Адвокат замешкался.
– Прочь отсюда!
Адвокат поспешно вышел. Я легла на нары и закрыла глаза. Некоторое время я лежала ни о чем не думая, и ничего не ощущая. Прошло несколько часов. Я так и не задремала, но открыть глаза у меня не хватило сил. Стены тюрьмы были уродливее стен Тасмании. От их сходства и уродства хотелось выть. Едва я отворила глаза, свет из крошечного окошка окрасился в алый цвет и укрыл покрывалом пол камеры у моих ног. В моей голове зародилась мысль, это вовсе не алое покрывало, а кровь и душа, незаметно вытекшая из моей плоти.
Вечер. Ничего не изменилось. Только свет в окошке почернел. Теперь он не напоминал кровь, он напоминал проклятье.
Ночь. Оконце утонули во мраке. Все это время я лежала неподвижно, глотая слезы. Лежа в позе Иисуса распятого на кресте, я ощущала, как невыносимый яд отравлял все мое тело. Словно из многочисленных ран моего тела вытекала жизнь. Один раз случился приступ менингиомы. Я обрадовалась и отдалась под его влияние. Смерть отступила так же неожиданно, как подошла. Еще обитая в Тасмании, Луи снабжал меня лекарствами, по его разумению, замедляющие развитие опухоли. Это дало мне несколько лет, коим я была теперь совсем не рада.
Боль взяла свое. Я потеряла сознание. Проснулась я от странных звуков. Сердце едва не выскочило из груди от осознания, что происходит.
Дверь отворилась и я подумала.
"Это все?"
– А как же мои условия!?
– закричала я, заметив пятерых "мордоворотов".
– Они не будут исполнены. Мы сказали суду и общественности, что ваше последнее желание поговорить с отцом. Мы дали вам телефонную трубку и вы поплакались отцу в плечо. Выходите!
Двое крепких мужчин связали мне руки одной веревкой, лишь затем отвязали меня от нар.
"Бояться меня словно я дьявол во плоти"
Меня вывели
– У вас есть естественные желания? Поесть, поспать на кровати и так далее?
– Я хочу принять душ и надеть чистую одежду и белье.
– Будет сделано.
Снабдив меня куском мыла, они впятером втолкали меня в душ.
– Мойся!
– Извините, мальчики. Вы не выйдете из комнаты?
– Нет!
– Хотя бы отвернитесь.
Пробурчав себе под нос проклятия, те устремили взоры в одну сторону, противоположную от меня. Пришлось довольствоваться этим.
Я сбросила одежду и стала неспешно мыться. Каждый сантиметр тела я мыла так тщательно, словно желала смыть с себя грех и нависшее надо мной проклятие.
Однако ритуал скоро окончился, и прошлось, запахнувшись полотенцем, выбраться из ванной. Мне выдали чистую одежду моего размера.
Едва я успела одеться, меня вновь увели. Едва отворилась дверь, я заметила адвоката. Тот сидел за небольшим столиком до отказа забитый деликатесами.
Едва я взглянула на данную роскошь, меня пробил озноб.
"В средние века, перед тем как вздернуть страдальца на эшафоте, жертв обильно кормили королевскими яствами"
– Садитесь и кушайте, - сказал адвокат, указывая на стол.
Я покорно села, но ничего не могла проглотить. Мне было адски страшно. Страх бритвой резал мою плоть и душу.
– Почему вы не едите?
– спросил толстый полицейский. От него разило потом и сигаретами без фильтра.
– Не хочется.
– Вы должны поесть. Дорога длинная...
– Но в один конец.
Толстяк развел руками и улыбнулся, словно я рассказала несмешной анекдот.
– Вы каетесь?
– В чем? В три года я случайно наступила на крысенка и задавила его насмерть! После этого я молилась Богоматери несколько суток. Я каялась в преступлении и желала прощения. Это самый тяжкий грех в моей жизни! Пусть я Тасманец, мой грех таков. Меня угораздило там родиться! А Тасмания не имеет выхода. Если ты оказался там, тебе не выйти в свет. Я бежала оттуда, мечтая начать жить как все!
Пятеро мужчин - сопровождающих, и адвокат переглянулись.
– Какая страстная речь!
– Что с моими условиями?
– Их не выполнят.
– Нет условий - нет казни! Я требую. Я настаиваю!
– Ваше условие выполнено, и вы поговорили с отцом...
– Расстреляйте его вместо меня. Я оплачу!
– Посмотри на свой наряд! Нищебродка! Сколько ты нам можешь дать?
Я выдержала паузу.
– Три миллиона рублей.
Потом добавила.
– Каждому!
Еще пауза. Я видела смятение в глазах незнакомцев.
– Если вы поспособствуете выполнению моих условий, вознаграждение будет составлять пять миллионов каждому. Любому, выполнившему мои условия относительно спасения Александра, я лично дам один миллион долларов!