Альтернатива для грешников

Абдуллаев Чингиз Акифович

— Считайте, что я им переполнен.

— Не иронизируйте. Все очень серьезно. Нужно, чтобы вас поместили в госпиталь МВД, где будет своя охрана. Мы тоже позаботимся о вашей безопасности, но лучше, если это будет больница, где достаточно много ваших коллег. Так будет надежнее.

— Все так серьезно?

— Очень. Речь идет о государственном перевороте. А это гораздо важнее, чем ваша или моя жизнь.

— А что будет с людьми Звягинцева? Бурлаков переключил скорость.

— Они в мертвой зоне, — пояснил он, — на ничейной земле. Достать их оттуда

мы уже не можем. Они в зоне обстрела с обеих сторон, и им трудно помочь.

— Они не виноваты, — горько сказал Горохов.

— Я понимаю. Никто не виноват. Если им повезет, они останутся живы, если нет — им не поможет никто, даже мы.

— Тогда я не согласен.

— Не понял.

— Я не стану делать то, что вы хотите. Я никогда не был предателем. И не могу обманывать доверившихся мне людей. Неужели это так трудно понять?

Бурлаков затормозил и посмотрел на Горохова. Долго молчал, потом сказал:

— Вы меня все-таки не совсем поняли, полковник. Ничего от вас уже не зависит. Вы в любом случае уже не сможете работать в своем кабинете. Мы не допустим, чтобы вы туда попали. Но если даже вы сумеете нас обмануть и проникнете в кабинет, то у вас не будет никаких шансов. Ни одного. Вас просто пристрелят. Неужели вы этого не поняли? — Горохов молчал.

— Я предупрежу Звягинцева, — решительно сказал он, — пусть хоть знает, что ему нужно быть осторожным.

— Он и так достаточно осторожен. Но лучше не звоните ему, он вам может не поверить: вы ему сегодня дважды соврали. Сначала сказав, что не видели эту фотографию, потом признав ее. Согласитесь, что он может вам не поверить.

— Черт бы вас всех побрал, — зло сказал Горохов, — кажется, я начинаю ненавидеть обе стороны.

— Не нужно так драматизировать, — посоветовал Бурлаков, — сейчас мы поедем к вам, и вы возьмете машину.

Бурлаков свернул и мягко затормозил. Сразу за ними в переулок свернула темно-коричневая «мазда». Не выходя из машины, Бурлаков поднял руку, и из автомобиля кто-то вышел. Горохов обернулся. Это была женщина лет сорока. Она подошла довольно уверенной походкой. Открыла заднюю дверцу и села в машину.

— Познакомьтесь, — сказал Бурлаков, — она будет управлять автомобилем, с которым вы столкнетесь.

— Надеюсь, вы ударите мою машину не очень сильно, — улыбнулась женщина.

— Вы знаете. Бурлаков, — повернулся к полковнику ФСБ Горохов, — я в милиции работаю столько лет, но, оказывается, ничего не знаю. У вас ужасные методы работы, вам этого никто не говорил?

Глава 18

Вечером мы снова собрались вместе. Я приехал в пятом часу, когда все уже были на месте.

Проехать в центре Москвы после четырех вечера почти невозможно. Я попал в ужасную пробку у Белорусского вокзала и почти час добирался до работы.

Хонинов и ребята подъехали чуть позже. Они пробыли в «Украине» почти три часа, всех опросили, всех перепотрошили, но нашли лишь нескольких человек, помнящих Метелину. Зато Петрашку и Маслаков сияли, как новогодние елки. Они сравнили фамилии в записной книжке Липатова и в списках владельцев «хонды» и обнаружили одну. Каково было наше удивление, когда нам сообщили, что обладатель фамилии — офицер ФСБ Валерий Шурыгин.

Маслаков говорил об этом с гордостью, мы все радостно кивали. А вот Михалыч, наоборот, сидел задумчивый и серьезный. Я ведь тогда еще не знал, что он уже подозревал кого-то из нас. Что он уже догадался о том, что в группе есть информатор, который сообщает о каждом нашем шаге. Не догадывался никто и о том, что ему уже звонил Панкратов, спрашивая о фотографии. Не догадывался никто и об Александре Никитиче.

— Где изъятые фотографии? — спросил он у Маслакова.

— У вас в столе.

— А где фотография с Гороховым? — уточнил он у Бессонова.

— Я принес ее из лаборатории вместе с их заключением, и капитан Хонинов положил их в ваш сейф, — пояснил Миша. Звягинцев достал фотографию и заключение экспертов. Подумав немного, достал из стола все фотографии и положил их вместе.

— Панкратов приказал сдать их следователям, которые начали расследование, — пояснил он.

— Так нельзя, командир, — сказал Петрашку. Он и Хонинов были старшими по званию, — мы должны все довести до конца.

— До какого конца? — нахмурился Михалыч. — Хотите, чтобы нас обвинили в том, что мы подбросили фальшивку в квартиру Скрибенко?

— Значит, вы не хотите узнать, кто убил наших ребят? — не выдержал Петрашку.

— Хочу, — тихо ответил подполковник, — и обязательно найду. Но в рамках закона. — Он взял пачку фотографий и положил их в карман вместе с актом, помолчав, наконец сказал:

— Шувалов еще ничего не рассказал. Давайте его послушаем.

— У меня никаких особенных новостей нет. — Я старался не смотреть на подполковника. В этот момент мне казалось, что и он начал какую-то игру. — Я нашел Леньку Свиридова, и он мне рассказал о Метелиной все, что знал. Типичная стерва, получающая одновременно деньги с обеих сторон. И с нас, и с бандитов.

Оказалось, у нее был еще один источник. Когда она работала в «Метрополе», то была еще и информатором ФСБ. Она сдала группу Коробкова несколько дней назад, — продолжал я, — но точный адрес назвала только вчера ночью. И сразу нам поручили выехать на задание.

— Все правильно, — кивнул подполковник, я так и думал, — Мы не поняли, почему он так думал, но никто не решился ничего спросить.

— Ты сдал деньги? — спросил Михалыч у Аракелова.

— Как вы сказали. Все оформили точно.

— А что у нас по Липатову?

— Ничего существенного установить не удалось, — развел руками Петрашку, — в Кабинет Министров я не ездил, вы не разрешили. А по его записной книжке я ничего не мог установить, хотя есть несколько громких фамилий. Видимо, там записаны их прямые телефоны. Если вдруг захотим позвонить кому-нибудь из них — сумеем это сделать довольно быстро, — пошутил он.

Звягинцев посмотрел на нас всех. Словно спрашивая себя, можно ли нам доверять. А потом наконец сказал: