Альтернатива
Шрифт:
Вот кстати, новость – директором техникума стал Хейфиц, бывший зам по учебной работе. Ну и ладно, я его хорошо знаю, общались периодически, не как студент с начальством техникума, а как с руководителем научной работы, если мой скромный труд можно считать научным.
– Александр Евгеньевич, можно войти?
– Здравствуй, Милославский! Заходи. – Угу, помнит даже фамилию.
– Здравствуйте. С повышением вас! Отличный карьерный рост.
– Спасибо. Значит, отслужил уже. Восстанавливаться и за учебу? Кстати, поздравляю в свою очередь. Дотянул ты свою затею до настоящего спорта. Наши преподаватели многие не верили, даже из тех, кто тебе помогал. Сами работали и не верили, что что-то выйдет. А ты и на срочной службе ухитрился не потеряться,
– Не я один молодец, теперь большая часть нормативки по направлению с вашим грифом. Техникум в очередной раз утер нос институтам, вывел новый спорт на официальный уровень.
– Кстати, да. И этот факт сыграл не последнюю роль в моём назначении на новую должность. Так что в какой-то мере я в этом кабинете благодаря тебе, с меня причитается.
– Александр Евгеньевич, это прекрасно! Сейчас буду вас грабить.
– Таки что ви с мене возьмёте? Я бедный человек – вдруг включил одесский «прононс» директор.
– Ша, Александр Евгеньевич, это не налёт, это ЧК.
– Жорж, с вами приятно разговаривать, вы умеете поддержать шутку.
– А шутки кончились. С этого момента мы с вами переходим в режим неразглашения. Причем, зная вас не один год и будучи уверен в вас, подписку брать не буду. Вы же коммунист, товарищ Хейфиц?
– Очень похоже выходит, Милославский. Но прямо по краю прошел. Слушаю дальше.
А дальше я положил перед ним своё удостоверение. И шутки впрямь кончились. Хейфиц подобрался всем телом и лицом, передо мной сидел уже не пожилой преподаватель и научный руководитель, а тертый чиновник, пробившийся к своей персональной вершине, действуя кулаками и зубами.
– Слушаю вас, товарищ Милославский. И да, я коммунист.
– Вот мой военный билет, я был комиссован год назад по состоянию здоровья. И сразу восстановился на дневное отделение. Месяц назад окончил техникум и получил диплом. Естественно, нужен не только диплом, а обязательно полная проводка по всем документам и ведомостям. Вам виднее, где и что нужно внести.
– А дипломная работа?
– Руководили дипломной практикой вы, в качестве дипломной работы давайте возьмем Правила проведения соревнований по историческому фехтованию или наше с вами дополнение к Единой Всесоюзной спортивной классификации.
– Я могу спросить, это нужно лично вам или…?
– Да, можете спросить.
– Спрашиваю.
– У нас свободная страна, спросить можно, но не все вопросы ведут к ответам. Или вы хотите влезть поглубже и ходить под очередной подпиской?
– Избави бог, Жорж. Прости старого дурака, куда-то не туда полез.
– Давайте так, Александр Евгеньевич, если кто-то начнет задавать вопросы, и вы их не сможете проигнорировать, намекните на шкурный интерес, барашка в бумажке. Мол, мальчику срочно был нужен диплом для получения теплого местечка.
– А оно будет на самом деле? Могу поинтересоваться вашей дальнейшей тренерской карьерой? Она как-то планируется? Не за ради любопытства спрашиваю.
– Главный тренер в «Динамо».
– Очень рад! Прежде всего, что новый спорт не потеряет такое шило в заду, которое не даст ему прозябать. Вот только всё еще не понятно…
– Спрашивайте, спрашивать можно.
– Как вы успели к двадцати годам…, а вот теперь понял. Это многое объясняет. Товарищ Милославский, сегодняшний разговор вообще всё расставил по местам. Спасибо большое, теперь я стал бОльшим материалистом, чем был.
– Александр Евгеньевич, какое время вам потребуется, чтобы решить мой вопрос?
– Жорж, ничего, что я по имени?
– Конечно, я вполне молод. В самый раз по имени будет.
– Так вот, вы очень удачно приехали, Жорж. Во-первых, у нас сейчас почти никого из сотрудников нет в техникуме – отпуска. А во-вторых, перед вами человек, обладающий правом подписи и при этом еще представляющий учебный процесс и документооборот. – Как он прошелся по своему предшественнику. Аппаратный волк прямо. – Я уже
– Не надо беспокоить уважаемых людей. Дадите образцы подписей, я думаю, мне хватит пяти минут, чтобы их скопировать.
– Сами нарисуете?
– Сам. Вот этими самыми руками. Вернее, одной правой.
– А одной левой?
– Левой не смогу. И заранее спасибо, Александр Евгеньевич.
– Да чего там, одно же дело делаем.
Глава 22 Потеря статуса
Любовь к живописи и вообще к изобразительному искусству внезапно для меня самого привела меня в Эрмитаж. Чего-то потянуло на созерцание шедевров великих живописцев прошлого. Да уж, умели писать. И высекать тоже. Да и сейчас умеют, просто принято считать, что раньше вон чего, а сейчас не то. На самом деле до нас из прошлого доходят только самые выдающиеся произведения всех видов искусств, мусор отсеивается с годами. А современное творчество мы потребляем во всем его многообразии, вот и проходит многочисленный шлак через наше восприятие. Думаю, в процентном содержании сейчас достойного материала даже больше. А еще понял, что одному ходить по музею не так интересно. Кому как, а мне вот прямо необходимо прямо около картины или скульптуры делиться впечатлением и восторгаться или уничижительно шипеть: «Так и я могу». Почему-то моя скромность заставляет меня считать, что всё, что подпадает под категорию «так и я могу», недостойно размещения в музее. А вдруг я тоже гений и должен выставляться? Но тут один момент – чтоб выставляться в художественной галерее или музее, сначала надо что-то написать. А до этого пока не дошло. Да что картины, я вон даже со стишками дал обратку, не решился идти в издательство. Ситуация как с майонезом. Майонез? У нас же продовольственные кооперативы разрешили – а не заняться ли?
На следующий день я снова был в техникуме. Помогал оформлять кое-какие документы и был удостоен похвалы за хороший почерк. Да, есть у меня такой талант, подписи я научился подделывать на очень приличном уровне. Графологическую экспертизу мои творения не проходили, но… чего это я разболтался? Однажды институтскому бару подарил портрет Ленина с личным автографом вождя мировой революции. Он потом год висел на видном месте. Да уж, были времена, в институтах открывались бары, в них после напряженного учебного дня прибухивали студенты и преподаватели. Лично я отмечал так диплом со своим деканом. Но эти моменты остались в моем собственном прошлом, а у страны они в будущем. Хотя, что-то уже меняется. Остается только надеяться, что хуже не будет. У нас людей вообще есть привычка в каждой неприятной ситуации считать, что хуже уже не может быть. А реальность воспринимает такие слова как вызов своей фантазии и бросается доказывать, что еще как может! И еще вот так может, и так!
И снова мне поменяли удостоверение личности. Первый случай, когда мне пригодилась форма – для разнообразия тушку сфотографировали по-настоящему, а не смонтировали голову с мундиром. Китель и рубашку приносил на службу, фуражка и брюки остались дома. Я остался старшим лейтенантом, но в действующем резерве, слава Озирису, с правом хранения и ношения оружия. То есть я по-прежнему сотрудник Комитета, но комсомольские взносы буду платить по новому месту службы. И трудовой стаж идет там, и путевки в санаторий-профилакторий выделят в «Динамо», если не продинамят. И зарплату буду получать там. Тоже. Потому как моё начальство из конторы глубокого бурения остается моим начальством, а положенное мне жалование остается им же. И если господа слуги двух господ столкнутся в конфликте… то и так понятно, на чьи приказы я наплюю.