Альтернатива
Шрифт:
Сказав это, Черенков вышел в коридор.
– Всё-таки исключили, – прокомментировала Елена Сергеевна.
– Да, тема с Дон Кихотом не подойдёт, надо что-то другое, – Корнев продолжал думать о своём. Паша из своего угла глянул на Маринку и уже раскрыл рот, но она его опередила:
– Мне кажется, рисунок должен быть таким: два человека выносят из комнаты телевизор, на экране которого изображён Осина. На двери комнаты наша эмблема и надпись – «Провинциальная Россия». Снизу подпись: «политсовет исключает Осинского из партии».
– А почему выносят телевизор? – удивился Корнев.
– Потому что Осинский присутствовал в партии исключительно в виде изображения на экране, – пояснила Маринка и повернулась к Паше, - Сможешь сделать такую картинку?
– Я что – художник? – заворчал Паша.
– Найди в Интернете подходящую картинку и подправь в фотошопе, – распорядилась Маринка, – А я пока текст сочинять буду.
13.9.
На следующий день Руднев заявился в офис с кипой газет. На вопросительный взгляд Маринки он ответил:
– Шефу нужен обзор реакции прессы на исключение Осинского. Павел, а ты посмотри, чего в Интернете на эту тему пишут. Это надо сделать до обеда. Отправите мне на электронку. Из регионов чего слышно?
– Было несколько звонков и электронных писем, – ответила Елена Сергеевна.
– И что говорят? – заинтересовался Руднев.
– Одни одобряют. Другие недоумевают, хотят дополнительных разъяснений.
– Это будет, – пообещал Руднев, – Сегодня после обеда шеф проводит прессуху для журналистов, там всё и скажет. А вот лично меня беспокоит отсутствие реакции самого Осины.
– Так пусть Сергей Михайлович ему позвонит и спросит, – предложила Маринка.
– Он не то, что с Осиной разговаривать не желает, он даже имени его слышать не хочет! – сказал Руднев, – Ну всё, я на Охотном. Жду почту.
Маринка занялась газетами. Почти все так или иначе отписались на эту тему, но заметки, как правило, были небольшими и повторяли тот пресс-релиз, который вчера сочинила Маринка. Различались только заголовки – тут газетчики дали себе волю.
– Нет, ну вы только послушайте! – развернув очередную газету, возмутилась Маринка. – «Оппозиционная партия исключила из своих рядов опального олигарха». Или вот – «В связи с исключением Осинского финансирование партии «Провинциальная Россия» оказалось под угрозой». Кто только такое сочиняет?!
– Марина, сочинить броский заголовок не так-то просто, – пояснила ей Елена Сергеевна, – Говорят, в «Московском Комсомольце» сочинением заголовков занимается специальный отдел.
– Это вы ещё не читали, чего об этом в Интернете пишут! – подал из своего угла голос Паша, – Особенно в комментариях.
– И что же? – заинтересовалась Елена Сергеевна.
– Ну-у-у… Там не всё печатно, – Паша смутился и порозовел, – А как же обзор писать, если Сергей Михайлович имени Осины слышать не желает?
– Это как в книжке про Гарри Поттера, – вспомнила Маринка, – Там про главного злодея, Волан-Де-Морта, так и говорили – «Тот, кого нельзя называть».
Так, сама того не желая, она породила новый партийный мем. Уже к обеду весь партийный офис именовал Осинского исключительно «тот, кого нельзя называть». В общую атмосферу фантасмагонии, царившую в офисе, это добавило сказочно-мистический оттенок.
К обеду обзор прессы был готов. Как и следовало ожидать, журналистов действительная причина исключения Осинского не интересовала вовсе, либо казалась им недостаточно сенсационной. И действительно – разве могут какие-то там идеологические разногласия на что-то повлиять?! Поэтому журналисты старались найти объяснения в соответствии со своими представлениями. Наиболее популярной была версия о давлении из Кремля в связи с многочисленными уголовными делами против Осинского – мол, достать самого Льва Абрамовича из Швейцарии не могут, так хоть тут напакостить. Самой экзотической была версия, что Осинский сам спровоцировал своё исключение, так как ему надоело давать деньги на «Провинциальную Россию».
Отзывы в Интернете были менее разнообразны и сводились к двум непримиримым точкам зрения. Первая: Осинский – преступник, и его место в тюрьме. Вторая: Осинский – последовательный и принципиальный борец с режимом, и в конце концов он должен стать президентом, после чего начнётся всеобщее процветание. Сергей Михайлович Черенков упоминался крайне редко. А если и упоминался, то исключительно как марионетка в руках кремлёвских кукловодов. Маринка от всего этого была в шоке – как от полного несоответствия всех этих версий действительности, так и от откровенной грубости многих комментариев. Тем не менее, она добросовестно отправила всё это по электронной почте Рудневу, хотя прекрасно понимала, что в основном это предназначается Черенкову.
От раздумий её отвлёк громкий вопль Паши:
– Есть!
Он неожиданности Маринка подскочила, Корнев сердито крикнул Паше в ответ:
– Ты чего орёшь?
– Осина родил ответное письмо! – не смутившись, объявил Паша, – Только сейчас в новостях стало появляться.
– Ну читай вслух тогда, – таким же сердитым голосом попросил его Корнев, – А то орёт, а по какой причине – непонятно.
Паша прокашлялся и стал с пафосом читать:
– Вот и наступил момент истины. Наконец-то полковник Черенков и его беззубые провинциалы показали своё настоящее лицо. Все эти заигрывания с так называемым простым народом и показушная оппозиция существующему режиму – это не более чем хорошая мина при плохой игре. Как и много раз в истории России, за провинцию радеют столичные интеллигенты, а записные оппозиционеры каждый свой шаг сверяют с указаниями из Кремля, постоянно бегая туда за инструкциями и деньгами. И любые решительные заявления пугают их до смерти. А что же будет, когда придёт время действовать?! История даёт ответ на этот вопрос – ничего не будет.
На этом Паша прервался и перевёл дыхание. Елена Сергеевна испуганно смотрела на него, как будто сам призрак Льва Абрамовича материализовался у них в комнате. Корнев многозначительно качал головой, и было непонятно – согласен он или не одобряет. Маринка не выдержала:
– Там так и написано? Или ты что-то от себя добавил?
– Я же читаю! – обиделся Паша, – Или ты думаешь, что я такое сочинить могу? Ну тогда слушай дальше.
Он снова кашлянул и продолжил читать:
– Поэтому я считаю своим партийным долгом заявить следующее. Я считаю своё исключение из партии «Провинциальная Россия» незаконным и отказываюсь подчиняться решению так называемого политсовета, который, насколько мне известно, был собран второпях и далеко не в полном составе. Как член партии и её сопредседатель, я считаю, что в партии назрел кризис, и разрешить его может только съезд. Поэтому считаю необходимым созвать съезд партии не позднее чем через месяц. Подпись – Лев Абрамович Осинский, Цюрих, Швейцария.
– Это всё? – спросила Маринка. Паша молча кивнул.
– Сильно! – только и сказал Корнев.
– Надо как-то реагировать, – растерянно предположила Маринка.
– Это пусть Сергей Михайлович думает, а нам лучше в эти разборки не встревать, – рассудила Елена Сергеевна, – Марина, ты лучше чайник поставь кипятиться. Что-то мне кажется, что сегодня пообедать сходить не получится.
13.10.
В комнату заглянул Руднев.
– Можно тебя на минутку? – он поманил пальцем Маринку. Она следом за ним вышла в коридор. Руднев аккуратно закрыл дверь в комнату и зашептал: