Альтернативная личность
Шрифт:
Марина вспомнила, что ей была нужна ручка. Она приоткрыла дверь, оглядела коридор. Ни души. «Все равно, ведь так не пойдешь, не поймут». Марина накинула шубу, герметично запахнулась, вышла из номера.
Соня Русланову любила всей душой. И Лещенко она любила. Петра. И Вертинского. А еще – Бориса Рубашкина. Всех «стариков» любила. Такой был вкус. Разыскивала пластинки,
Русланова закончила «По диким степям Забайкалья», затянула «По Муромской дорожке». А потом «Коробейники». А потом «Окрасился месяц багрянцем». И еще, еще. Соня почувствовала, как по спине забегали мурашки. Какой голос, какой дух! Жорику не понять. А потому, что не хочет. Самоуверенность, больше ничего. Гордыня. А ты послушай, вникни. Не хочет. Студенты, они в большинстве своем безбожники – Соня судила по Жорику. Поковырялся в книгах и уже не верит ни во что. Все ему понятно и без Бога. Нельзя так, нельзя. И все-таки, он ей, кажется, нравился. Не красавиц, не урод. Средний парень. Высокий. И добрый – это самое главное.
Соня перевернула пластинку. Русланова принялась за «Выхожу один я на дорогу», а Соня вспомнила про собачку. Вчера вышло объявление, и сразу же получился успех: откликнулся владелец собачки, похожей на собачку старушки. Прискорбно, но владелец бесплатно отдать ее не может. Сейчас не то время, за так ничего не делается. Сумму, которую назвал владелец… Таких средств у Сергея Арнольдовича не было. Владелец сказал, что собачку сможет попридержать всего несколько дней. Три-четыре дня было в распоряжении Сони и Сергея Арнольдовича. Не густо. Но и через неделю денег по-прежнему не будет. «Купите в кредит», – пошутил Жорик, когда вез Соню домой. Соня обиделась. «Ну и зря, – сказал сегодня Сергей Арнольдович, – идея очень даже стоящая». Соня преисполнилась гордостью. За Жорика. Сергей Арнольдович связался с владельцем собачки и предложил выкупить ее с рассрочкой. То есть небольшую часть денег сейчас, а оставшуюся сумму – в несколько приемов. Это было удобно. Владелец согласился, и Сергей Арнольдович договорился с ним о встрече.
Днем Сергея Арнольдовича не было, и Соня гадала, как встретит Жуля новую собачку. «Ничего, разберемся как-нибудь». Соня накормила Жулю кефиром и принялась за дневник. В дневник она выписывала мысли великих о любви. А на прошлой неделе Соня писала о красивом и безобразном. Соня вернулась на ту страницу. Красивое являлось для нее материей сложной, загадочной. Еще больше загадок было в безобразном. Соня перечитала текст. «Он (речь шла о Байроне), будучи собою красавец, воображал себя уродом и дичился общества людей, мало ему знакомых, опасаясь их насмешливого взгляда». Так говорил Пушкин о Байроне. А вот и Чехов в «Исповеди»: «Мне вдруг стало казаться, что люди изменились…. Уроды стали красавцами, злые добрыми, гордые смиренными, мизантропы филантропами». «Вот бы в одночасье Сергей Арнольдович превратился в филантропа, – подумала Соня. – Да…» Или такое: «Чаще всего положительные действующие лица – красавцы, словно срисованные с обложки журнала „Экран“, а отрицательные – уроды». Это Антонов в «Я читаю рассказ». Но большей загадкой для Сони были слова о Гумилеве: «Родители вели из-за меня борьбу. Я был с уродом папой против красавицы мамы и с красавицей мамой против урода папы». Не больше и не меньше…
После трех позвонила старушка. Долго молчала. Соня уже хотела класть трубку. Старушка в последний момент откашлялась и – авансом? – попросила прощения.
– Не стоит, – успокоила Соня старушку и сообщила новость. – У нас для вас хорошее известие. Ваша собачка ждет вас…
– Вы знаете, – перебила старушка и расплакалась, – ведь у меня никакой собачки и не было. Кошечку нужно искать. Мою дорогую…
«Вот тебе раз! – подумала Соня. – Сергей Арнольдович с минуты на минуту будет здесь, что же она ему скажет? Ведь он собаку везет. Собаку!»
– Я не причинила вам хлопот? – спросила старушка.
– Что вы! Нет, конечно, – сказала Соня. – Мелочи жизни.
– Я сегодня… Перебирала фотографии. Вот они… – В трубке зашелестело. – Давно не смотрела их… Несколько дней. И что вы думаете? Вспомнила: кошечка у меня живет… жила. Кошечка. Найдите, прошу вас.
– Давайте так, – предложила Соня, – я к вам подъеду сегодня, и вы покажете мне ваши фотографии.
– Не мои – кошечки, – поправила старушка.
– Да, конечно, – согласилась Соня. – А потом, я думаю, мы сможем ее разыскать. Она, по всей видимости, от дома не ушла далеко. Это ведь кошка.
– Спасибо, спасибо, – поблагодарила старушка и вновь заплакала. – Знаете, как я вам… как вы мне…
– Ничего. Успокойтесь. Все будет хорошо, – пообещала Соня.
Сергей Арнольдович принял решение ехать в Снежин. Можно было торчать в Москве, сидеть в офисе, грызть ногти. В конце концов, расследование ему никто не поручал, не требовал отчетности, не гнал. Но он хотел этого поручения, и отчитаться хотел – а хоть бы и перед собой! – и гнать себя хотел, раз никто другой не гонит. Однажды взявшись за дело, пусть даже в прошлой жизни – в той, оперуполномоченной – Сергей Арнольдович отступиться не мог.
Он шел к раскрытию, как корабль пустыни к колодцу: бесконечно долго, с немыслимым числом остановок, теряя дорогу и питательный горб. Он не считал, что преступник бросил ему вызов, и не жаждал мести – Сергея Арнольдовича привлекала загадка. Так всегда: сначала больно, потом приятно, в конце еще хочется. Этот афоризм, правда, относился к другой стороне человеческих взаимоотношений, но он подходил и сюда. В самом деле: когда узнаешь о преступлении, получаешь как бы удар под дых – тяжелый, разящий; приближаясь к раскрытию, ощущаешь что-то вроде удовлетворения; а закрыв дело – и своеобразный голод.
Сергей Арнольдович поднялся на третий этаж, отомкнул дверь. Соня разговаривала по телефону. Сергей Арнольдович прислонил трость к стене, распахнул пальто – из-за пазухи вытиснулась лохматая псина. Соня опустила трубку, поднялась навстречу.
– Вот, – сказал Сергей Арнольдович и подал Соне.
Соня молча приняла собаку.
– Что-то случилось? – спросил Сергей Арнольдович, безошибочно угадав настроение девушки.
Соня рассказала о телефонном звонке…
В сущности, это можно было назвать браком – во всякой работе такое случается. Но любая ошибка, как не крути, во многом вещь прогнозируемая. При должном подходе ошибки сводятся на нет. Но только не в совместной работе Сергея Арнольдовича и Сони. Как будто все было против них: и отсутствие клиентов, которые нечасто теряли сумочки, и которые не изменяли супругам, и наступившая зима, когда просто холодно, и лето, когда клиенты вместо того, чтобы бросаться искать юридическую справедливость, едут в отпуска, и заурядное недопонимание.
– А я сейчас ее утоплю, – сказал Сергей Арнольдович после тяжелой паузы и схватил псину.
Соня закричала так, что на столе звякнула чашка.
Непримиримые враги, заклятые друзья… Когда на одного работника приходится ровно один руководитель – тут есть над чем ломать голову.
– Обратно он ее не принимает, – сказала Соня. – Настаивает на полной оплате.
– И что же нам делать? – спросил Сергей Арнольдович, надевая пальто, потому что торопился на поезд.