Аляска, сэр!
Шрифт:
– Каждый зарабатывает свой хлеб, как может, – резюмировал Уильямс. – Хотя к вам, Алекс, это не относится, – он с улыбкой кивнул на висевшее на столбе ружье. – И все-таки нас с Майклом в данный момент интересуют Скалистые горы, – деликатно напомнил он.
– Прошу извинить меня, господа! Видимо, я слишком увлекся, действуя в полном соответствии с русской пословицей: «Кто о чем, а вшивый – о бане». – Американцы дружно рассмеялись. – Что ж, давайте перейдем к главному…
Гости с готовностью придвинулись к нему, и Яндога с Чучангой принялись с невозмутимым видом дымить забытой американцами трубкой мира по очереди.
– Скалистые горы – серьезные
– Мы уже обсуждали сей парадокс с Майклом, – кивнул Уильямс.
– На самом деле никакого парадокса здесь нет, господа. Тлинкиты – оседлое племя, которое занимается исключительно охотой на пушного зверя. Причем преимущественно зимой, ибо зимний мех считается самым ценным. Собственно, именно поэтому основным средством передвижения здешних тлинкитов являются собачьи упряжки. Летнее же путешествие через хребты Скалистых гор, в которое вы собираетесь пуститься, в корне отличается от зимнего. Восточный хребет вы, хоть и не без труда, возможно, преодолеете, ибо он не очень уж и высок. А вот Средний, или Срединный, хребет станет для вас весьма серьезной преградой. И хотя вершины его пиков покрыты вечными снегами, однако некоторые перевалы летом полностью свободны от снега…
– А откуда вы об этом знаете, Алекс, если были в тех местах, по вашим словам, только зимой? – перебил любознательный Уильямс.
– Банальное наблюдение, – с улыбкой ответил ему граф-этнограф. – Когда на гребне перевала Срединного хребта мы с попутчиками сделали кратковременную остановку, я просто разрыл снег до камней и льда под ним не обнаружил. Таким образом и установил, что снег свежий и по весне, то есть к лету, непременно растает.
– Спасибо, Алекс, это очень важное наблюдение.
– И все же мне, честно говоря, не верится в возможность преодоления, к тому же вместе с лошадьми, даже Срединного хребта, не говоря уже о Западном. Конечно, ваши нарраганзеты очень выносливы, но слишком уж круты там склоны! Даже мы, преодолевая их, вынуждены были идти за нартами пешком, утопая в снегу чуть ли не по колено. А ведь собаки намного легче лошадей да и вместо плоских копыт имеют довольно цепкие лапы…
– Мы в полной мере разделяем ваши сомнения относительно успеха нашего перехода, Алекс, но ведь попытка, как говорится, не пытка, – развел руками Уильямс. – Преодолеть по прерии не одну тысячу миль и в последний момент отказаться от достижения поставленной цели?! На мой взгляд, это не самый лучший выход из создавшегося положения, не так ли?
– Думаю, на вашем месте я поступил бы точно так же, – не стал лукавить Воронцов. – Тем не менее со всей ответственностью должен предупредить, что Западный хребет может оказаться для вас неприступным. Лошади просто физически не смогут преодолеть его ледяные склоны! Даже мы едва не потеряли одну упряжку вместе с нартой, провалившейся в покрытую тонким льдом и занесенную снегом глубокую трещину ледника. Спасибо Чучанге с его умным и преданным Кучумом!
– Кучум – это собака? – спросил Майкл.
– Да, вожак собачьей упряжки Чучанги.
– О, это действительно умный пес! – уважительно отозвался о Кучуме американец, вспомнив, как тот всего лишь одним грозным рыком остановил целую свору собак, собиравшихся наброситься на чужаков при их въезде в селение.
– Словом, господа, – подытожил Алексей Михайлович, – я все же искренне советую вам не испытывать судьбу и отказаться от попытки преодоления Западного хребта.
– Наверное, мы вынуждены будем согласиться с вами, Алекс, – задумчиво кивнул Уильямс. – В конце концов даже преодоление одного только Срединного хребта Скалистых гор уже будет считаться для нас большой удачей. А после перехода через него мы лучше спустимся в долину между Срединным и Западным хребтами и проследуем по ней на юг – до равнин пока еще почти не обследованной Калифорнии. Во всяком случае Северной, – уточнил он.
– У испанцев ее принято называть Верхней, – поправил Алексей Михайлович.
– Благодарю за уточнение, Алекс, – выразил тот признательность легким наклоном головы.
– Однако в случае выбранного вами варианта, – взволнованно продолжил Воронцов, – вам придется преодолеть более полутора тысяч миль по совершенно безлюдной местности!
Американцы дружно рассмеялись.
– В этом-то и заключается преимущество данного варианта! – воскликнул Майкл. – Уж лучше путешествовать по безлюдным местам, чем по территориям враждебно настроенных к белым людям индейских племен, рискуя нарваться на какой-нибудь недружественный акт с их стороны!
– Что ж, господа, вы – опытные путешественники, значит, вам и карты в руки. Я же убежден лишь в одном: если вы выполните то, что наметили, то ваши имена непременно будут вписаны в скрижали географической науки!
Майкл громко захлопал в ладоши, озадачив тем самым индейцев, не знавших доселе столь бурного способа выражения эмоций.
– Вы, Алекс, сами того не подозревая, произнесли прекрасный тост во славу науки, которой посвятил свою жизнь мой друг! – воскликнул Майкл и принялся разливать остатки виски по чашкам.
Перевода его слов Яндоге и Чучанге уже не потребовалось.
Отхватив острым ножом внушительный кусок уже остывшего отварного мяса, Майкл закусил им виски, к которому явно был неравнодушен.
– А холодное кабанье мясо тоже, оказывается, довольно вкусное, – отметил он. – Кстати, Алекс, а не найдется ли у вас игральных карт, чтобы мы могли перекинуться в партию-другую?
– Вот в этом вопросе вам не повезло, Майкл, – улыбнулся Алексей Михайлович. – Дело в том, что в Русской Америке карточные игры категорически запрещены. И хотя мы с вами находимся сейчас вне ее пределов, однако даже на территории тлинкитов, к которым я прибыл из-за Скалистых гор от их сородичей, я не могу позволить себе нарушить распоряжение главного правителя Русской Америки. Так что милостиво прошу извинить меня, господа, за отказ составить вам компанию.
– Неужели запрет на карточные игры повсеместно и неукоснительно исполняется? – засомневался американский ученый.
– Не извольте сомневаться, Уильямс.
– Но из этого следует, что у вашего главного правителя не только неограниченная власть, но и беспредельный личный авторитет?
– Приятно говорить с ученым человеком, легко схватывающим самую суть вопроса, – улыбнулся Алексей Михайлович, и Уильямс наградил его ответной признательной улыбкой на фоне легкого полупоклона. – Однако, господа, вы, наверное, совершенно упускаете из вида, что мы, русские, живем в монархическом государстве, вследствие чего наш народ испокон веков приучен к подчинению. Что же касается Баранова, главного правителя Русской Америки, то в среде русских колонистов он действительно имеет непререкаемый авторитет.