Алые буквы
Шрифт:
— Буклет? — Никки остановилась, прислонившись к стене жилого дома. Была безлунная ночь — с реки доносились печальные звуки. Никки казалось, что все вокруг плывет — и люди, и звуки, и даже ее мысли.
— Размер вроде не тот. В чем дело, Никки?
— Я чувствую себя как под анестезией. Все кругом плавает. Я даже не помню, какой сегодня день.
— Это от перенапряжения. Никки, вы не можете продолжать вести подобный образ жизни. Вы сломаетесь. Почему бы не бросить все, как приятную попытку?
— Нет, — машинально отозвалась Никки и попросила сигарету.
Эллери нахмурился, зажигая
Он вздохнул.
— Полагаю, вы не замечали в квартире предмета подобного размера?
— Марта не стала бы оставлять его на виду, Эллери.
— Я бы счел это простым подарком, если бы Харрисон не выглядел так странно, когда прятал пакет в карман. Он делал это словно исподтишка. Это не в его характере — хотя, может быть, совсем наоборот. Имея дело с таким человеком, как Харрисон, приходится сдирать несколько слоев засохшего грима, пока доберешься до кожи… Мне показалось, что Марта при этом испытывала облегчение — как будто избавилась от тяжкого бремени. Не понимаю!
— А куда они пошли потом? — без особого интереса спросила Никки. — Марта вернулась только в половине двенадцатого.
— Никуда. Около десяти они вышли из китайского ресторана, сели в такси, и он высадил ее на углу Лексингтон-авеню и Сорок второй улицы. Марта взяла другое такси и поехала прямо домой. Как она объяснила свое отсутствие?
— Марта предупредила, что вечером пойдет в мюзик-холл на новый фильм Стэнли Крамера, [29] чтобы посмотреть неизвестную молодую актрису, которую она наметила на роль в пьесе Гринспан.
29
Крамер, Стэнли (1913–2001) — американский кинорежиссер.
— Это риск, — пробормотал Эллери. — Предположим, Дерк спросил бы ее о фильме? Марта стала неосторожной.
— Нет, — возразила Никки. — Дерк не знает, что она уже видела эту картину на частном просмотре две недели тому назад.
— А-а, — протянул Эллери.
— Уже поздно, — сказала Никки. — Мне лучше вернуться.
Они медленно двинулись по тротуару.
— Насчет этого буклета… — заговорил Эллери.
— Я перерыла всю квартиру в его поисках. Проверила в ночном столике Марты, в ее секретере, туалетном столе, ящиках бюро, шляпных коробках, на верхней полке гардероба, даже в шкафу с постельным бельем и под матрасом. Всюду, где Дерк не может на него наткнуться. Я даже… дважды обыскала ее сумочку.
— Невероятно! — воскликнул Эллери. — Ведь Марта должна обращаться к буклету каждый раз, когда получает зашифрованное сообщение. Если только она не держит в памяти все закодированные места, что едва ли возможно. Вы догадались проследить за ней в те утра, когда приходили письма?
— Конечно, но я ведь не могла идти за ней в спальню, когда она закрывала дверь. Или в ванную.
— В самом деле. — Помолчав, Эллери заявил: — Никки, я должен проникнуть в квартиру.
Никки остановилась.
— Квартиру нужно обыскивать, пока мы не найдем буклет. Зная заранее, где они должны встретиться в указанное время, мы сумеем… одним словом, это может оказаться крайне важным. Кодовая книжка наверняка где-то в квартире — не могу себе представить, чтобы Марта рисковала, постоянно таская ее с собой. В какой из ближайших вечеров их обоих точно не будет дома?
— В эту субботу. Они собираются на вечеринку к Бойлендам в Скардейле.
— А они не могут ускользнуть оттуда раньше времени?
— Туда они поедут вместе с Сарой и Джимом Уайнгардами — на машине Джима. Значит, их обратная поездка более-менее зависит от Уайнгардов. А вы ведь знаете Джима — он всегда уходит последним.
— Отлично, — сказал Эллери. — Но будем действовать по-умному. Я приду — если они не будут возражать, — чтобы посоветоваться с вами по поводу одной рукописи, присланной в «Журнал тайн Эллери Квина». Тогда меня смогут обвинить только в эксплуатации. Спокойной ночи, Никки.
Никки выглядела такой бледной и одинокой при свете ламп подъезда, что Эллери обнял и поцеловал ее в присутствии ночного портье, моющего пол в вестибюле.
В субботу вечером Эллери явился в квартиру Лоренсов в пять минут десятого и ровно через две минуты нашел кодовую книжку Марты.
Никки впустила его в квартиру и оставила в гостиной, отправившись в соседнюю комнату за пудреницей. Как только она нащупала ее в сумочке возле пишущей машинки, улыбающийся Эллери появился в дверях, размахивая маленькой книжечкой в яркой бумажной обложке:
— Вот она!
Никки уставилась на него, как будто он держал в руке Библию Гутенберга. [30]
Эллери подошел к зеленому кожаному креслу Дерка, удобно устроился в нем и начал перелистывать страницы.
30
Гутенберг, Иоганнес (ок. 1390–1468) — немецкий первопечатник.
— Не может быть! — воскликнула Никки. — Это уж чересчур!
— Что-что? — переспросил Эллери. — О, чепуха. Ничего особенного.
— Вот как? — сердито осведомилась Никки. — Где вы это нашли? Я ведь обыскивала всю квартиру вдоль и поперек не знаю сколько раз!
— Конечно, — успокаивающе произнес Эллери. — Потому вы ничего и не нашли. Вы забыли основной принцип Эдгара Аллана По, Ник. Вспомните «Украденное письмо». [31]
— В самом очевидном месте?
31
В рассказе Э. По «Украденное письмо» министр, похитивший важное письмо, помещает его в своем доме на самом видном месте.