Алые крылья. Трилогия
Шрифт:
– Правильно, – буркнул Кай, привставая, – мальчик, девочка – какая, в задницу, разница. Внимание, итальянская подлодка на двух часах!
Больт моментально развернулся и поднес к глазам могучий «цейс», болтавшийся у него на шее.
– Вижу… – сказал он. – Хм… или я ничего не понимаю в военно-морском юморе, или эти клоуны что-то хотят нам сказать. Посмотри сам.
Кай отвел рукой протянутый бинокль и чуть прищурился.
– Да, они машут какими-то флагами. Не знаю, к чему это, но лучше нам нырнуть. Лево руля! – гаркнул он в открытую пасть люка. – Срочное погружение!
Быстро собрав свои корзинки с едой и выпивкой, вся троица поспешно нырнула в люк. Лодка медленно, словно нехотя, проваливалась в море. Перепрыгивая через высокие комингсы, Кай первым влетел в ходовую:
– Что у нас с глубиной? – спросил он сам себя, отпихивая сидящего за пультом парня. – А, черт, всего-то девяносто метров. Что ж, попробуем для начала нырнуть на полсотни. Наш несчастный корпус не стоит подвергать лишним нагрузкам. Без особой нужды… да.
Лодка послушно нырнула на пятьдесят метров и медленно пошла вперед, щупая пространство невидимыми лучами сканеров. Кай переключил один из экранов на поиск противника.
– В первый раз, – сказал он стоявшему за спиной Больту, – я чуть не сошел с ума, пытаясь разобраться в технике управления. Создатели корабля были явно похожи на нас – иначе я вообще не смог бы ничего понять, – но в то же время чем-то и отличались…
– Вон они, – заметил Больт. – Странно, почему их субмарина стоит на месте?
По корпусу лодки звонко скрежетнуло. Через пару секунд звук повторился – такой же, визжаще-металлический. Кай дернулся и быстро прошелся пальцами по овальным клавишам пульта.
– Черт, что это? – недоуменно спросил он.
Скрежет повторился – теперь уже громче. Казалось, что кто-то, большой и ехидный, дерет металл корпуса над самой рубкой.
– Я знаю, что это, – проговорил Больт, стремительно бледнея. – Стоп моторы!!! Кай, – он схватил приятеля за плечо и повернул к себе лицом, – это минрепы. Мы влезли в минное поле.
– Стоп! – машинально отрепетовал команду Кай. – Гюнтер! Но какое, к дьяволу, минное поле здесь, у итальянских берегов?
– Возможно, его ставили еще в мировую войну…
– Сейчас тоже мировая!
– Я имею в виду Первую. Италия воевала с Германией, а где-то здесь, вокруг Италии, лазила лодка самого Деница. Кай, это точно минрепы, я знаю! У меня был знакомый подводник, он плавал еще в Первую мировую – это скрежещут по корпусу тросы, которые держат мины! Кай, мы так влипли, так влипли…
– Не психовать! – оборвал его Харкаан. – Что нам сделает эта несчастная мина? Корпус у нас цельнолитой – если он выдерживает глубину почти в километр, выдержит и взрыв мины…
Про себя он подумал иначе, уже без особого оптимизма: «Так-то оно все так, но кто на самом деле знает, что сотворит с нами эта рогатая сволочь? Глубинные бомбы контузят наш кораблик довольно ощутимо…»
– Не пойму, отчего их не видно на экранах? – удивленно почесался Больт.
– Слишком мелкие, – ответил Кай. – Впрочем мы, кажется, можем добавить разрешения и прогнать картинку через вычислитель – тогда нам все станет видно. Как в кино.
Неуверенно, сбиваясь и несколько раз меняя формулировки ввода, он поставил следящей аппаратуре соответствующую задачу и облегченно вздохнул: сканеры выдали изображение в его «реальном» виде. На вогнутых полусферических экранах сонно закачались десятки рогатых черных шаров, удерживаемых на разных глубинах тросами минрепов. Кай «пошевелил» картинку, заставив сканеры посмотреть вверх, и убедился, что самая нижняя мина стоит на глубине около сорока метров.
– Нырнем еще чуть-чуть, – решил он, – и будем выбираться малым ходом. Лок, давай назад обоими моторами, только потихоньку – кто знает, каким еще дерьмом напичканы эти воды…
Через четверть часа минное заграждение осталось позади. Кай вытер со лба пот, вновь нахлобучил на голову фуражку – теперь он не расставался с мятой летной фуражкой, оставшейся «в наследство» от Лизмора, – и полез наверх. Больт последовал за ним.
– Я понял, что хотели сказать эти макаронники, – заметил он на лестнице, – они, наверное, сами чуть не нарвались на мины и хотели нас предупредить. Естественно, эти умники приняли нас за своих.
– А кто ж еще будет шляться под самой Италией? – сказал Кай. – Не англичане же – у них на это никогда духу не хватит.
Верхний люк спрятался в своей пазухе, и на голову стоящего на лесенке Кая обрушились противно холодные струи воды, не ушедшей из верхнего «гнезда» через слишком узкие шпигаты. Кай зафыркал, словно конь, и сорвал с головы фуражку, облив не до конца промокшего Больта.
– Вот так мы и будем жить, – мрачно сказал он, выбираясь на воздух. – Ч-черт, почему я не купил в Таранто штормовки?..
Больт выставил на металл «гнезда» корзинку с бутылками и резво вынырнул вслед за ней из горловины люка. Поднявшись на ноги, он тотчас же схватился за свой верный бинокль и обозрел расцвеченные закатом окрестности. Волнение уже улеглось, теперь за полупогруженной кормой лодки тянулся ровный пенный след.
Кай зябко поежился.
– Открой мне виски, – попросил он. – Несчастные моряки. А как же люди служат на севере, там, где удар волны – и тебя закручивает от холода винтом? Вот я вроде бы человек, к морозам привычный, – но холодная вода?.. бр-рр!
– Так и служат, – вздохнул Больт, протягивая ему плоскую бутыль с желтой этикеткой, – на дрянном коньяке, жиденьком кофе и вонючих сигаретах из болгарской махорки. Нам еще здорово повезло: Средиземное море отличается от Баренцева, причем в лучшую сторону.
– Эт-то точно, – согласился Кай. – Ну, ничего: скоро будем в Египте, а там – жарища, вот, наверное, и погреем старые кости на солнышке. Если, конечно, будет время.
Ночь была нежаркой. С моря дул противный холодный ветер, и Кай, взбиравшийся по заросшему кустарником склону, злобно матерился сквозь зубы. На нем была летная куртка-канадка, приобретенная здесь во время предыдущих экспедиций, из-под которой свисала лоснящаяся черная кобура с «ламмером»; куртка была короткой, и ветер отвратительно холодил его тощую задницу, туго обтянутую офицерским галифе немецкого образца. Любой человек, наткнувшийся на него этой ночью, решил бы, что имеет дело с приземлившимся германским пилотом: в пользу такого предположения говорила и шея, прикрытая шелковым белым шарфом, и смятая летная фуражка, сдвинутая на затылок, – лишь странно массивная кобура, болтавшаяся как-то по-флотски, на двух ремешках, и к тому же на правом бедре, могла вызвать сомнения в его служебной принадлежности.