Хочу тебя любить

А я ведь думала, что стала забывать, как он выглядит…

– Забежим перед лекциями на кофе? – предлагает Лена.

Мы с Катей, выражая согласие, ограничиваемся односложными ответами. А Новикову дальше несет.

– Сейчас в утреннем меню обалденные тосты с яйцом пашот и авокадо. О, а еще диетический муссовый торт – чудесный! Вы что будете? Я и тост, и торт!

Ленка в принципе любит поговорить. А сегодня, в день моего возвращения

– Дурочка, так твоя диета вряд ли сработает, – смеется над ней Катя.

Я вынуждаю себя улыбнуться, но на самом деле с трудом сосредотачиваюсь на их трескотне. Нервничаю буквально до трясучки.

Полгода прошло. Полгода, а кажется, что целое столетие! Мне предстоит заново вливаться в социум. Это трудно, знаю. Ведь я это уже проходила. Но сейчас, кажется, будет еще хуже. Потому как главный мой страх носит человеческое имя. И заправляет здесь всем именно он – мой проклятый сводный брат. Как жаль, что переступив порог академии в первый раз, я этого не поняла. Сражалась с ним, ненормальная. Сейчас даже смешно! И больно. Очень больно.

– Ну, а Валентина Николаевна? Как она? – спрашивает Лена, когда мы с подносами занимаем свободный столик в углу огромного студенческого кафетерия.

– Ничего непонятно, – вздыхаю я, неохотно вспоминая попеременно взвинченное состояние матери. – На развод не подает. Но с «этим» точно встречается… С этим своим мужем! Спасибо, хоть в дом его не таскает, – заканчиваю достаточно спокойно, стараясь игнорировать направленные со всех сторон любопытные взгляды.

Неужели все они до сих пор помнят произошедшее? Нет, ну, конечно, помнят. Кто такое забудет? Но неужели им до сих пор это интересно? Все, безусловно, из-за него. Из-за Кирилла. Им интересно все, что с ним связано. Не я.

По плечам и спине бежит озноб. В попытке согреться спешно отпиваю из красочного бумажного стакана чай. Тот оказывается слишком горячим. Обжигаясь, резко морщусь и, инстинктивно распахивая рот, шумно глотаю прохладный воздух.

– Господи, Любомирова… – Катя машет перед моим лицом салфеткой и смеется. – Осторожно. Ты нам нужна.

– Очень-очень нужна! – поддакивает Лена.

– Спасибо, девочки.

Чувствую, что от этих шутливых признаний готова расплакаться. Моргаю и машу руками. Хорошо, что выступившие слезы можно списать на тот же чай, будь он неладен.

– Честно говоря, я за эти полгода не единожды предлагала маме бросить все и переехать в другой город. Все-таки и ей, и мне трудно, –признаюсь неохотно. – Но она талдычит, словно одержимая, что я должна учиться именно в этой академии! Что лучшего IT-шника по всей стране не сыскать! И вообще… – рублю ладонью воздух и устало замолкаю.

– Ну, она права, – поддерживают Лена и Катя практически в унисон.

Немного неловко, что приходится обсуждать личную жизнь матери с ее же студентками. Но Лена и Катя – мои единственные подруги. Кроме них поделиться не с кем.

Я правда не понимаю, почему мама не разводится с Ренатом Ильдаровичем. Зачем бегает к нему на свидания, если там, как мне кажется, дошло до рукоприкладства с его стороны? Неужели мама боится потерять эту чертову работу и жилье, которое к ней прилагается?

Да, скорее всего, причина именно в этом.

Мой отчим – ректор нашего частного ВУЗа и бог всего академгородка. Научные и учебные корпуса, стадионы, навороченные общежития, элитные жилищные комплексы для преподавательского состава, супермаркеты, кафе, кинотеатр и рестораны – все здесь принадлежит ему. Даже внутренние дороги.

Ему и его сыну.

И если первый вызывает у меня исключительно негативные эмоции, то со вторым все сложно. В него я умудрилась влюбиться.

Но сейчас все это в прошлом.

Далеко не каждому по карману учить детей в нашей академии. Я хоть на момент поступления и имела несколько побед в соревнованиях по киберспорту и десятки призовых на IT-олимпиадах, попала сюда только благодаря тому, что мама выскочила замуж за своего ректора. Жаль, недолгим был этот брак. Я и первый семестр окончить не успела, как мы съехали от Рената Ильдаровича.

– Знаешь, а ведь Бойка[1] стал совсем другим, – врывается в мои мысли Катя.

Я вздрагиваю. Вздрагиваю и делаю вид, что виной тому не эмоции, которые взрываются у меня в груди при упоминании сводного брата, а то, что за соседним столом кто-то с противным скрежетом тянет по кафелю стул.

– Боже… – выдыхаю со смехом и притискиваю к груди ладонь. – Просидев полгода в четырех стенах, я стала пугливой, как котенок. Утром, пока дошла от дома до главного корпуса академии, чуть не потеряла сознание просто от рева чьей-то тачки.

Чем не черный юмор? Учитывая, что на полугодовой больничный меня отправила автомобильная авария. А точнее, умышленный наезд.

– Бедная, – шепчет Катя, заставляя меня пожалеть о своих словах.

– Да нет… Все нормально, – отмахиваюсь я.

И замолкаю.

Вопреки всему, испугалась ведь совсем не сумасшедшей Довлатовой, которая и пыталась меня когда-то прикончить. Страх вызвала мысль, что это может быть Кирилл. Я пока не готова с ним встретиться. Понимаю, что рано или поздно это случится. Но не в первый же день! Мне в принципе трудно с кем-либо из знакомых контактировать, выдерживать их затяжные любопытные взгляды, отвечать на однотипные вопросы и как-то реагировать на странноватые комплименты: «Классно выглядишь, Любомирова», «Забыла, какая ты симпатичная», «Без тебя скучно было»... Что уж говорить о Бойко?! Думать себе о нем запрещаю. Он разбил мне сердце и заставил очень сильно страдать. Хватит. Я хочу спокойно учиться. Просто учиться, и все. Все.

– Так вот, – прожевав свой торт, невозмутимо продолжает Лена. – Бойка стал еще хуже. Не то чтобы в академии кого-то особо чморит... Но агрессия от него так и прет! Говорят, за пределами городка отрывается по полной. Говорят, в Одессе с мутной компанией связался. Говорят, у них там какие-то стремные схемы, – перечисляет, очевидно, все, что слышала. Я убеждаю себя, что мне нет до этого дела. Но сердце в груди предательски сжимается. За весь рассказ не раз, и даже не два. – Вроде как Бойка даже от бати съехал. Сам по себе теперь. Так что, если твоя мама вернется к Ильдаровичу, можешь не волноваться насчет сводного братца.