Алые крылья. Трилогия
Шрифт:
– Плохо. Ну, расскажешь.
Этерлен знал, что с пустым пузом Йохансон недееспособен.
… Кар остановился во внутреннем, служебном дворе истертого небоскреба времен освоения планеты. Пока они ехали, Этерлен пытался понять, в какой именно район огромного города везет его Йони, но так и не смог: во-первых Портленд-сити он знал не очень хорошо, а во-вторых его друг, свернув в центре с авеню, слишком долго петлял по узким полутемным стритам, над которыми нависали серые стены старых многоэтажных башен.
Йохансон вынырнул из машины и исчез в проржавевшей двери полуподвала. Этерлен закурил новую сигарету и принялся осматривать местность: двор выглядел так, словно его не убирали лет двадцать. В углу, возле целой шеренги мятых пластиковых контейнеров, мирно догнивал роскошный спорт-кар, выпущенный на Авроре пол-столетия назад. В принципе, такая машина могла стоить ощутимых денег, но деньги, наверное, ее хозяина не интересовали – автомобиль стоял покрытый толстым слоем грязи, лобовое стекло вмято в салон, вместо узких эллипсоидных фар на генерала смотрели уродливые ржавые провалы.
Заброшенный красавец вызвал у Этерлена грустную улыбку.
«Так будет и с нами, – подумал вдруг он, – если мы раньше не ляжем на свалку, сплющенные и изувеченные случайной аварией…»
В машину вернулся Йони. В руках он держал увесистый желтый пакет с логотипом какого-то ресторана.
– Ну, давай, – сказал он, – жуй и рассказывай. Что, у Деда снова заклинило прямую кишку?
– Типа того, – кивнул Этерлен, вгрызаясь в протянутый ему бутерброд. – Началось все с того, что кто-то – не знаю, кто – нашептал дедуле на ушко, будто бы некий Элиас Гудвин, доктор психологии и чего-то-там-еще, готовит к отправке с планеты целых шесть ремонтно-восстановительных комплектов на «Хаузер». Дед проверил: да, правда… а дальше кто-то что-то прозевал: в общем, эти РВК благополучно ушли – назначением на Мармон.
– Не удивляюсь, – хладнокровно заметил Йони, – Дед, вместо того чтобы сразу взять Гудвина за причинное место, решил, конечно же, посмотреть, что оно и к чему.
– Не совсем так, старый. Та же птичка, что начирикала на Гудвина, представила дело таким образом, будто бы наши кончики завязываются на контрразведку Флота – аврорский отдел Ц-4. Дураку известно, что нас они в свои дела не пустят ни под каким соусом.
Йони перестал жевать, положил свой бутерброд на подлокотник между кресел и вытащил из пакета бутылку пива.
– Вот это славно, – ответил он, скручивая пробку. – А тебе не приходило в голову, что никакой Гудвин и никакой Ц-4 не прогнали бы такой груз через таможню без руки местной администрации? Ведь речь, как я понял, идет о гражданском корабле?
Этерлен замер, пораженный.
– Черт, – сказал он, – я и не думал… мы считали, что речь может идти всего лишь о крупной сумме денег.
– Где угодно, только не здесь. Надо почаще бывать в Портленде, ребята. Здесь принято делиться – а в последнее время таксы резко пошли вверх, вот так-то. Если говорить о простой взятке таможенному начальству, то, я думаю, дело стало бы просто нерентабельным: платить пришлось бы столько же, сколько стоит сам товар. Нет, нет!.. это не только контрразведка, это кто-то еще, достаточно влиятельный для того, что бы уладить дело одним лишь устным приказом.
– Пиво у нас еще есть? – спросил Этерлен.
Йони пошарил в пакете и протянул ему новую бутылку.
– Ты не молчи, – предложил он, – сам ведь пищал, что времени ноль.
– А Гудвин возьми да и прыгни со сто двадцать-какого-то этажа… – отстраненно сообщил Этерлен.
– И что?
– И все. Больше нет ничего… ах, да! Грузовик-то на Мармон не прибыл.
– Как так не прибыл?
– Да вот так. Какие-то хитрые спецы посчитали, что он ушел на Эрилак. А на хреновом Эрилаке сидят эти, раскольники ортианские – «Зеленый Узор». По анализам выходит, что РВК предназначались для них. Представляешь, какую икру стал метать наш дедуля?
– Значит здесь, на Авроре, у вас не было ничего, кроме этого самого Гудвина? Одни догадки?
– Вот именно. И за сутки мне нужно найти все остальное – нравится перспективка?
– Я бьюсь в оргазме, начальник.
Этерлен почуствовал себя виноватым.
– Эх, поймал бы я ту сволочь, что начирикала всю эту бодягу, да как надрал бы ей задницу!
– Теперь уже поздно. Надо действовать конкретно. Сейчас пороемся – может быть, у меня и есть что-нибудь на этого Гудвина.
Йохансон откинул крышку подлокотника и достал портативный терминал.
– Так, Элиас Гудвин, – пробормотал он, – с ученой степенью доктора психологии…
Этерлен молча наблюдал за его манипуляциями. Несколько секунд взгляд Йохансона равнодушно скользил по невидимому для него дисплею, потом вдруг замер, став острым, как стрела.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросил генерал.
Йохансон тяжело вздохнул и выключил свою машинку.
– Поехали, – сказал он, запуская двигатель. – Твой Гудвин, оказывается, лечил депрессии у доброй половины наших «баронов». Его связи запутаны до такой степени, что без лопаты их не разгребешь. Так что, старик, придется нам ехать за лопатой…
Кар медленно выполз из двора, развернулся и нырнул в тесный полумрак серых стритов. Через некоторое время Этерлен вдруг понял, где они находятся: Йони углублялся в старый деловой центр города, уже много лет назад растерявший свои представительские функции – респектабельные офисы давным-давно покинули эту часть сити, и теперь здесь гнездились конторы всяких сомнительных жуков, «странные» бордели и игорные дома.
– Сто лет здесь не был, – пробурчал Этерлен, разглядывая облупившиеся фасады некогда величественных небоскребов.
– Сто лет назад, – хмыкнул Йохансон, – здесь была сосредоточена вся мощь нашего гребаного Портленда. Теперь, как видишь, времена изменились. Хотя на самом деле не меняется ничего.
– Ты стал философом, – удивленно поднял глаза генерал, – и с каких это пор?
– Жизнь, – дернул плечом Йони.
Он причалил к помпезному, украшенному позеленевшими орлами подъезду огромной серой башни и вырубил движок.
– Пойдем…
Этерлен машинально ощупал висевший под курткой «Морг» и выкатился из теплого салона автомобиля. К его изумлению, тучи над сити вдруг расползлись в стороны, явив миру яркое, еще по-летнему теплое солнце, и теперь мрачный колодец улицы ожил, заиграв пастельными красками тротуарного покрытия и светло-серой штукатуркой стен. Перед входом Этерлен на секунду задержался, поглядел на небо; потом, резко одернув воротник, скользнул в автоматические двери из дымчатого поляроидного стекла.