Алый флаг Аквилонии Спасите наши души
Шрифт:
– Об этом я, Антон Петрович, тоже переживаю, - со вздохом сказал подполковник, - но как-то отстраненно. Не в моих силах там что-то изменить или отменить, а вот к семье тянет все равно.
– Мы тоже через это прошли, - кивнул Алексей Михайлович Гернгросс, - у каждого в родном мире была семья, у большинства дети, а у меня, так же, как и у вас, внуки, но время лечит все раны, и эту залечит тоже.
– Была?
– переспросил подполковник Легков.
– Да именно была, - подтвердил бывший командир Ту-154, - наш статус там, дома, называется «покойники», и он не предусматривает наличия семьи. Сейчас мы помним о близких, но, как вы только что сказали, отстраненно. И я уверен, что точно так же наши родные помнят о нас, переживают нашу
– Это моя начальница, Марина Витальевна Хромова-Юрчевская - фельдшер с большим практическим опытом полевой работы, - с уважением в голосе пояснил доктор Блохин в ответ на недоумевающий взгляд товарища Легкова.
– Сейчас она заведует всем аквилонским здравоохранением и председательствует в Женсовете, но со временем собирается отойти от медицинских дел, уступив эту должность мне... Но теперь, наверное, ее преемни ником станете именно вы, Алексей Никифорович, а я к такой ноше пока не готов.
– Тут есть Женсовет?
– переспросил капитан Захаров.
– О, тут это очень влиятельная организация, полномочная решать все вопросы, относящиеся к семье и браку, - усмехнулся доктор Блохин.
– Беспорядочные внебрачные и добрачные связи в Аквилонии строжайше запрещены, а количество женщин в несколько раз превышает количество мужчин, поэтому Марине Витальевне и другим старшим женам приходится решать, является ли девушка достаточно зрелой физически для того, чтобы вступить в брак, и в какую семью она может войти. Обычно претендентки сговариваются заранее, создают плотный комплот, согласуют свои намерения с Женсоветом, и лишь потом подкатывают к счастливому жениху, за которым, впрочем, остается право отказа.
– Да, именно так здесь все и делается, - подтвердил Алексей Михайлович Гернгросс.
– Но это же... дикость!
– воскликнул подполковник Легков.
– Помнится, Алексей Никифорович, по несколько другому поводу мы уже слышали от вас похожие слова, -усмехнулся майор Бояринцев.
– Как я понимаю, такие экзотические порядки товарищ Грубин тут завел совсем не потому, что так захотела его левая нога.
– Да, Александр Яковлевич, - сказал доктор Блохин.
– Устанавливая такие порядки, товарищ Грубин исходил из нескольких постулатов. Во-первых, количество женщин в Аквилонии многократно превышает количество мужчин. Во-вторых, все местные женщины в силу довлеющего над ними инстинкта продолжения рода хотят иметь мужа и детей. В-третьих, беспорядочные связи запрещены, поскольку они превращают человеческое общество в вечно скандалящую и неуправляемую стаю шимпанзе - и поэтому, как гласит местный закон, все дети должны знать своих отцов. В-четвертых, для того, чтобы местное аквилонское общество динамически развивалось, детей должно быть как можно больше - не только за счет высокой рождаемости, но и по причине поступления пополнений со стороны.
– Это как «со стороны», товарищ Блохин?
– переспросил штурман по десантированию майор Муратов.
– Каждую осень, - стал пояснять доктор, - тут, на берегу реки, напротив слияния Гаронны и Дордони, случается нечто вроде ярмарки, на которой товарищ Грубин и товарищ Орлов выменивают у местных кланов девок-бо-былок, вдов и сирот на стальные ножи и глиняную посуду. Не делайте такое лицо, товарищ подполковник... Местные люди ведут очень тяжелый образ жизни, на грани физического выживания, и чтобы зимой не околеть с голоду всем вместе, каждую осень лишних женщин и детей, преимущественно девочек, прогоняют из кланов на верную смерть. Охота тут очень опасное и малопродуктивное занятие, тем не менее являющаяся единственным источником гарантированного пропитания, поэтому мужчины и мальчики в местных кланах считаются ценным активом, а женщины нет. Выменивая потенциальных изгнанниц на ножи и керамическую посуду, вожди Аквилонии спасают им жизнь, и после обретения прав гражданства гарантируют светлое будущее. А для этого им всего-то надо выучить начатки русского языка, чтобы общаться без переводчика, и освоить какое-нибудь ремесло.
– И как к этому относятся сами женщины?
– спросил майор Муратов.
– Разве их не угнетает тот факт, что за них заплатили, пусть не деньгами, а каким-либо товаром?
– Их не покупают, а выкупают, что совсем не одно и то же, - ответил Блохин.
– Больше всего местных женщин угнетают голод, холод, сквозняки и вечный дым в их пещерах, связанные с такими условиями болезни, а также побои, которыми их и их детей частенько подвергают мужья в местных кланах. Переступая границу Аквило-нии, они все это оставляют позади, и после некоторого периода адаптации легко встраиваются в наше общество, которое обеспечивает их основные потребности во вкусной и сытной еде, комфортных условиях проживания и теплой одежде, а они отдают ему все свои силы. Местные женщины умны, ответственны и очень трудолюбивы, при этом стремятся войти в семью к какому-нибудь мужчине, чтобы иметь возможность с ним продолжить свой род и обрести устойчивое общественное положение. А еще они постоянно меряются статусами - как личными, достигнутыми в учебе, труде и на войне, так и теми, что имеют их супруги.
– Скажите, товарищ Блохин, если не секрет, а у вас лично сколько жен?
– с интересом спросил майор Агеев.
– У меня лично пока четыре: Ванесса, Алаль, Сиси и неандерталка Ко, - ответил доктор.
– Только нельзя сказать, что они у меня жены - скорее, это я у них муж, а между собой они добрые подруги. Впрочем, вам тоже стоит приготовиться к тому, что, когда вы привыкните к местным порядкам, вокруг вас тоже начнутся брачные танцы с бубнами. Быть соплеменником Основателей, и при этом образованным человеком - это очень высокий статус, и едва вы завершите адаптацию и получите права полного гражданства, то охоту на вас откроют самые перспективные и переборчивые невесты аквилонского народа - девушки бывшего клана Волка.
Члены экипажа «Антея» озадаченно переглянулись, после чего подполковник Легкое спросил:
– А что, это обязательно? А то я как-то предпочел бы воздержаться от такого шага. Возраст, знаете ли... ну и вообще я несколько в шоке от такой постановки вопроса...
– Да нет, Алексей Никифорович, - вместо доктора ответил бывший командир Ту-154, - это не обязательно, а только желательно. Я вот тоже пока воздерживаюсь, и никто меня не принуждает. Но при этом я не зарекаюсь, что однажды с глупым видом не скажу «да» в то самое время, когда отец Бонифаций будет брачными шнурами перевязывать руки мне и моей избраннице или избранницам.
За этими словами Алексея Михайловича Гернгросса последовала еще одна немая сцена.
– А что... тут и поп тоже есть?
– через некоторое время спросил майор Агеев.
– Отец Бонифаций у нас не просто поп, а героическая личность, - сказал доктор Блохин.
– Он по собственной инициативе пошел уговаривать римских солдат жить мирно, и тогда те пырнули его копьем, да так, что он едва выжил. Кроме этого, он очень искренний, вдумчивый и умный человек, уважаемый всеми слоями местного общества и всемерно одобряющий социалистические порядки, заведенные тут отцами-основателями. Вы тут давеча между собой назвали местное устройство с колхозом, а он считает наше поселение образцовым монастырем, не накладывающим на своих обитателей обета безбрачия.
– Да, товарищи... чем дальше, тем все страньше и страньше, аж хочется курить...
– вздохнул майор Бояринцев, доставая пачку сигарет.
– Скажите, товарищ Блохин, тут можно дымить, или лучше выйти на воздух?
– Лучше выйти, Александр Яковлевич, - ответил доктор.
– Курить в помещении у нас не принято.
– Тогда, товарищи, пойдем, подымим, кто желает, - сказал Бояринцев.
– Вот кончатся наши невеликие запасы курева - и тогда придется терпеть пухнущие уши, пока совсем не отвыкнем.