Алый глаз ворона
Шрифт:
К сожалению, противники знали о дзюцу Саске, как это знали все зрители экзамена. Не успела рука Саске пронзить грудь двухголового, как тот заменился на бревно и пропел несколько нот. Звуковая волна отбросила Саске прочь. Он извернулся в воздухе, используя технику, изобретённую против звуковых дзюцу Наруто, покрыл себя тонким слоем чакры и снова бросился в атаку. Клон последовал его примеру.
Но момент был утерян. По лицам Четвёрки стали расползаться алые светящиеся пятна, застывая чёрными кляксами диковинных очертаний. Скорость и сила врагов мгновенно увеличились, и то, что должно было оказаться сложным, но не безнадёжным боем, стало боем на грани всех сил.
Саске зарычал. Он чувствовал, что проигрывает, но был не готов смириться с поражением. Шею обожгло болью, он ощутил, как по ключице на грудь и лицо расползается жгущая лава Проклятой Метки. Внезапно движения противников стали медленными и неуклюжими, он ощутил, как его переполняет неизвестная сила, имеющая чуть холодный и скользкий привкус.
Саске бросился вперёд, ухватил за горло толстяка. Он активировал Чакра Кьюин, чтобы восполнить потраченную чакру, но с изумлением ощутил, что Джиробо пытается применить на нём то же самое дзюцу! Саске расхохотался. Этот идиот не знал, на что шёл. Саске удвоил усилия, замедлившийся было поток чакры толстяка вновь хлынул в каналы Учиха, восполняя потраченные силы. Если бы Джиробо сражался в одиночку, то его участь была бы предрешена. Но, к несчастью, врагов было четверо. С досадой вбив жирдяя в землю, Саске вновь развернулся, блокируя удары и нанося удары в ответ. Его нога ударила в живот Таюйе, отбрасывая ту прочь, а руки приняли на блок удары Сакона и Кидомару. К сожалению, у Кидомару было шесть рук и удар одной из них отбросил Саске на землю. Он мгновенно вскочил и начал складывать печати Великого Огненного Шара, окончательно наплевав на свою собственность. Его разбирало бешенство, эти твари посмели атаковать его, Учиха Саске, на пороге собственного дома! Наказанием за такое была только смерть!
Сакон расхохотался. Его метка вновь полыхнула, покрывая всё тело и превращая в двухголового краснокожего демона. Из каждой головы торчал острый рог. Серая полоса прошла по телу, и он разделился на двух одинаковых демонов, с серой чешуёй там, где когда-то половины соединялись воедино. Кожа Джиробо пошла буграми и тоже стала красной, волосы выросли и вздыбились оранжевой гривой. На голове Кидомару выросли рога, сбрасывая протектор Звука и открывая третий глаз прямо посреди лба. Изменения Таюйи оказались самыми незначительными. Её кожа потемнела, став тёмно-коричневой, а на лбу выросла корона из рогов.
Саске переполняла ярость, он вновь бросился в атаку, но ситуация изменилась кардинально. Враги стали очень быстрыми и очень сильными. Они двигались, словно Ли без утяжелителей, их удары напоминали удары Гая-сенсея, а дзюцу, которые они применяли, словно вышли на новый уровень. Через несколько секунд Саске оказался закутан в бледно-золотую паутину, а его держал за ногу вновь объединившийся в одно существо Сакон.
— Ты довольно неплох, — сказал Сакон. — Как для слабака. Но удивлён, что ты нужен Орочимару-сама, когда у него есть мы!
— Сакон, Укон, вы обсуждаете приказы Орочимару-сама? — донёсся голос Кимимаро.
На обоих демонических лицах мелькнул испуг.
— Конечно нет! — ответили головы хором.
Сакон глянул на проклятую метку, что съёживалась на шее Саске, чтобы снова исчезнуть в круге Печати Подавления Зла.
— Ты зря используешь Проклятую Печать, если не умеешь её контролировать. Если будешь пользоваться слишком долго, она поглотит всё твоё тело, ты потеряешь себя, и больше не останется Учиха Саске. То, что ты использовал — лишь первый уровень печати, и у тебя против нас просто нет шансов.
— Если ты пойдёшь с нами, — сказала Таюйя, — научишься управлять этой силой. Но взамен на силу потеряешь свободу, как потеряли свободу все мы. Решай, что тебе важно, остаться в этой деревне и быть жизнерадостным дружелюбным слабаком? Забыть о своих целях, забыть об Учиха Итачи? Или получить настоящую силу?
— Что ты знаешь… — зарычал Саске.
— Я знаю, что для того, чтобы что-то обрести, нужно что-то потерять. Иногда ты теряешь слишком многое, но иногда потери того стоят.
— В чём твоя цель? — спросил Сакон. — Эта деревня — кандалы, опутывающие тебя по рукам и ногам, как сейчас опутывает паутина Кидомару. Но если пойдёшь с нами, то сможешь разорвать эти оковы! Ты получишь огромную силу! Решай, что для тебя важно — сохранить свободу, или убить Учиха Итачи?
Саске молчал. Слова Сакона слишком хорошо ложились на предыдущие размышления Последнего Учиха, слишком точно били в уязвимое место Саске. Ему действительно была нужна сила, личная сила. И то, что продемонстрировала Четвёрка (это при том, что Кимимаро и Гурен были лишь сторонними наблюдателями), было именно тем, что Саске больше всего желал.
— И, если я пойду с вами, Орочимару научит меня контролировать Проклятую Печать? — спросил Саске.
— Ты научишься её контролировать даже до того, как попадёшь к Орочимару-сама, — впервые за весь бой подал голос Кимимаро. — Но для этого тебе придётся умереть.
— Если решишься, тогда мы тебя ждём! — вновь сказал Сакон.
Сакон отшвырнул Саске, словно надоедливую мошку, и тот, пролетев через двор, рухнул на землю. На фоне полной луны вновь мелькнули шесть силуэтов, и всё вновь затихло.
Саске лежал, укутанный паутиной, словно гусеница в кокон, и размышлял. Но сколько бы он не думал, сколько бы не перебирал варианты, другого выбора не было. Да, придётся оставить всё, что у него есть, да, придётся пойти вслед за подданными Орочимару. А затем уже он получит того учителя, которого заслужил.
Саске попытался разрезать паутину сюрикеном, скрытно зажатом в ладони. Паутина не поддавалась, она была прочной, словно стальной трос. Саске нахмурился, объяснений такому поведению было множество, но он остановился на самом простом. Ладони полыхнули голубым сиянием Чакра Кьюин, и паутина, лишившись чакры, распалась, словно гнилые нитки.
Саске вздохнул и пошёл домой. Ему нужно было собираться.
* * *
Много времени не понадобилось — всё, что было у Саске, прекрасно умещалось в один свиток. Многие вещи пришлось оставить в Конохе, как бы ни хотелось забрать всё с собой. Саске бы очень пригодилась броня чакры, но до сих пор не было времени заканчивать подгонку, в свиток её запечатать не получалось (видимо, для этого нужны гораздо более сложные печати), а значит, она осталась лежать в одном из тайных клановых хранилищ.
Саске в последний раз окинул взглядом свой дом, то место, где он провёл столько лет — и счастливых, и наполненных горечью потери, после чего направился прочь, к воротам деревни.
Он шёл, не особо скрываясь, ведь вряд ли кому в этой деревне было до него дело. Вот уже показался проём ворот как Саске отскочил, вскинув кунай.
Большое ледяное зеркало вспыхнуло на дороге, из него выехало кресло-каталка. Хаку была без привычной маски, на её бледном лице была написана тревога. Безжизненные ноги укрывал тонкий плед.