Алый Первоцвет
Шрифт:
Такова была воля судьбы, которой не могла противиться Маргерит. Арман должен быть спасен любой ценой, ибо он был ей не только братом, но отцом, матерью и другом, с тех пор как она маленьким ребенком лишилась своих родителей. Мысль о том, что Арман умрет на гильотине смертью предателя, наполняла ее сердце невыразимым ужасом. Этого никогда не должно произойти. Что же касается неизвестного героя, будь что будет. Любой ценой Маргерит нужно вырвать брата из рук безжалостного врага, а Алый Пимпернель пускай выпутывается, как знает!
Маргерит надеялась, что дерзкий искатель приключений, в течение многих месяцев обводивший вокруг пальца целую армию шпионов, сможет как-нибудь перехитрить Шовлена и остаться целым и невредимым.
Молодая женщина думала обо всем этом, одновременно внимая остроумным замечаниям министра, который радовался, найдя в леди Блейкни отличного слушателя. Внезапно она увидела лисью мордочку Шовлена, просунувшуюся сквозь занавесы дверного проема.
— Лорд Фэнкорт, — обратилась к министру Маргерит, — не окажете ли вы мне услугу?
— Я полностью в распоряжении вашей милости, — галантно ответил он.
— Не посмотрите ли вы, находится ли еще мой муж в карточной комнате? Если он там, скажите ему, что я устала и хотела бы поскорее поехать домой.
Просьба красивой женщины была законом для всех мужчин, не исключая членов кабинета министров. Лорд Фэнкорт был готов повиноваться.
— Мне не хотелось бы оставлять вашу милость одну, — заметил он.
— Не бойтесь — здесь я в полной безопасности, но я в самом деле устала. Вы же знаете, сэр Перси поедет назад в Ричмонд, и нам не добраться туда до рассвета.
Лорд Фэнкорт послушно удалился.
Как только он ушел, Шовлен тут же скользнул в будуар и остановился перед Маргерит, спокойный и бесстрастный.
— У вас есть новости для меня? — осведомился он.
На плечи Маргерит, казалось, внезапно опустилась ледяная мантия; хотя ее щеки пылали, все тело сковал холод. О, Арман, узнаешь ли ты когда-нибудь, какую страшную жертву принесла ради тебя любящая сестра?
— Ничего важного, — ответила она, глядя перед собой, — но это может оказаться ключом к тайне. Я застала в этой комнате сэра Эндрю Ффаулкса, сжигающего клочок бумаги в пламени свечи. Мне удалось — неважно, как, — подержать этот клочок между пальцев в течение двух минут и бросить на него взгляд буквально на десять секунд.
— Вам хватило времени ознакомиться с его содержимым? — спросил Шовлен. Маргерит кивнула и продолжала тем же лишенным эмоций голосом:
— Внизу стояла та же эмблема маленького красного цветка. Сверху я смогла прочитать две строки — все остальное почернело и сморщилось от огня.
— И что же было в этих двух строках?
Маргерит внезапно ощутила спазм в горле. Она почувствовала, что не в силах произнести слова, которые могут послать отважного человека на смерть.
— Удачно, что бумажка не сгорела целиком, — с иронией добавил Шовлен. — Это могло бы весьма скверно отразиться на Армане Сен-Жюсте. Так что же содержалось в двух строках, гражданка?
— В первой говорилось: «Отправляюсь завтра сам», — тихо отозвалась Маргерит. — Во второй: «Если хотите снова поговорить со мной, я буду в столовой ровно в час ночи».
Шовлен бросил взгляд на часы над каминной доской.
— Тогда у меня еще много времени, — спокойно заметил он.
— Что вы намерены делать? — спросила Маргерит.
Она была белой, словно статуя, руки сковал ледяной холод, напряженное сердцебиение гулко отдавалось в висках. Какая жестокость! Что она сделала, чтобы заслужить все это? Был ли ее выбор постыдным или возвышенным деянием? Только ангел, пишущий в золотой книге, мог дать на это ответ.
— Что вы намерены делать? — машинально повторила Маргерит.
— В настоящее время ничего. А потом — в зависимости от обстоятельств.
— От каких именно?
— От того, кого я обнаружу в комнате для ужина ровно в час.
— Разумеется, Алого Пимпернеля. Но вы же не знаете его.
— Нет. Но вскоре узнаю.
— Сэр Эндрю мог предупредить его.
— Не думаю. Когда вы расстались с ним после менуэта, он наблюдал за вами с таким выражением, которое сразу дало мне понять, что между вами что-то произошло. Естественно, я, примерно, догадался, что именно, и потому занял молодого джентльмена долгой и интересной беседой — мы обсуждали успех в Лондоне оперы герра Глюка до тех пор, пока какая-то дама не потребовала, чтобы он проводил ее к ужину.
— А потом?
— Я не терял его из виду во время ужина. Когда мы снова поднялись наверх, леди Портарлс затеяла с ним разговор о хорошенькой мадемуазель Сюзанне де Турней. Я знал, что он не двинется с места, пока леди Портарлс не исчерпает эту тему, на что потребуется, по крайней мере, еще четверть часа, а теперь уже без пяти час.
Подойдя к двери, Шовлен отодвинул занавес и указал Маргерит на стоящего поодаль сэра Эндрю Ффаулкса, беседующего с леди Портарлс.
— Думаю, — промолвил он с торжествующей улыбкой, — что я смело могу рассчитывать найти интересующее меня лицо в столовой.
— Он может быть там не один.
— Как только пробьет час, один из моих людей будет следить за каждым присутствующим там. Если один, возможно, двое или даже трое из них отправятся завтра во Францию, значит кто-то из этих людей и есть Алый Пимпернель.
— Ну, и тогда?..
— Я тоже, мадам, еду завтра во Францию. В бумагах, найденных в Дувре у сэра Эндрю Ффаулкса, упоминаются окрестности Кале, хорошо известная мне таверна «Серая кошка» и находящаяся где-то в уединенном месте на берегу хижина папаши Бланшара, которую мне придется отыскать. В этих местах прячутся граф де Турней и другие изменники, ожидая встречи с эмиссарами таинственного англичанина. Но на сей раз он, как будто, решил не посылать эмиссаров, а действовать самолично, судя по словам: «Отправляюсь завтра сам». Таким образом, один из тех, кого я застану в комнате для ужина, поедет в Кале, а я буду следить за ним до тех пор, пока он не приведет меня к беглым аристократам, ожидающим его. Этот человек, дорогая мадам, и есть тот, кого я ищу уже почти год, чьи хитрость и энергия превзошли мои, заставив меня, повидавшего за свою жизнь немало трюков, изумляться ловкости и дерзости таинственного и неуловимого Алого Пимпернеля!