Алый шар луны
Шрифт:
– Но ты-то отчего плачешь?
– Как отчего? – Роза вытерла мокрое лицо ладонями, брови ее взлетели вверх. – Я же только что рассказала тебе о том, что мой брат сидел из-за меня!
– А теперь постарайся посмотреть на эту историю с другой стороны. Почему ты считаешь, что в случившемся виновата лишь одна ты? Разве это не твой брат выбрал себе жену, которая терроризировала тебя, оскорбляла, на твоих глазах портила жизнь самому Грише, твоему любимому брату? Не женись он на этой женщине, ничего бы и не было! Уверен, что Гриша рассуждал точно таким же образом, когда предложил тебе взять вину за убийство своей жены на себя. И Людмила стала пить тоже не просто так. Вероятно, ей не хватало его внимания, понимаешь? Да, он отличный хирург, он помогал чужим людям – и прошляпил собственную жену. Вот так! Поэтому вытри слезы, успокойся,
За какие-то пару минут все в голове и душе у Розы встало на свои места. Она ощутила себя лишь крохотным звеном в череде неминуемых событий, которые развивались словно сами собой… Возможно, это была ее миссия – избавить окружающих от Людмилы. Тонкой ядовитой змейкой заползла в ее голову даже мысль о том, что хоть человек и не имеет права решать – кому сохранить жизнь, а кого лишить этой жизни, но ее руками кто-то же явно двигал! Кто-то послал, отправил ее в тот день в квартиру Григория…
Она даже замотала головой, чтобы прогнать эту крамольную, грешную мысль.
Тяжко, судорожно вздохнув, Роза закрыла глаза, крепко прижалась к мужу и наконец уснула.
20
В какой-то момент я поняла, что строю свой диалог с Володей, как настоящий профессионал. Больше того, мне вдруг увиделись напечатанные на белом фоне темно-синие (это мой любимый цвет компьютерного шрифта) строчки, и это не считая того, что сама композиция нашего разговора и, главное, самое его начало, завязка придумалась мною молниеносно, как автором многочислнных психологических романов. И говорила я все это в трубку своему невидимому собеседнику, которого очень хорошо знала, как, впрочем, и его коллегу, Гохманшу, словно открывая очередную (уже близкую к развязке) главу своего нового романа. Причем главу явно не проходную: мне надо было ею удивить читателей. Вот, мол, какой внезапный поворот сюжета и какое неожиданное и опасное развитие для моего героя может сыграть это свидание…
Я очнулась после Володиных слов: «Поля, скажи, зачем ты мне помогаешь?» Вся сладость от своей находки, от такого вот угадывания событий, а также от реакции Володи на возможные неприятности со стороны Гохманши улетучилась, и я поняла, что Володя мне изменил. А если сказать еще точнее, то он вляпался по уши в пошлую, грязную историю с алчной и циничной особой, которая попытается теперь разыграть на всем этом крупную денежную «партию», а я, полная дура, только что пыталась подкинуть ему несколько вариантов выхода из создавшейся ситуации. Мне стало так жаль себя, что я расплакалась. Все планы относительно моего возвращения в Москву, к Володе, единственному преданному и любящему меня человеку, рухнули. И я снова осталась одна. В голове, опухшей от размышлений, горестей и отчаяния, вертелся вопрос, который мне хотелось задать Володе… но спрашивать его о таком – это было бы неприлично. Мол, неужели ты, дорогой мой, не понимал, что, когда я советовала тебе подыскать себе другую женщину, то на самом деле я имела в виду совершенно другое: ты всегда должен помнить, что я у тебя – единственная, и это ничего, что я постоянно делаю вид, что не дорожу тобой; все это не так, я люблю тебя и чувствую себя защищенной только благодаря твоей любви, и мои слова о некой вероятной «другой женщине» – лишь правила нашей любовной игры. А на самом деле я и мысли не допускала, что у тебя появится любовница!
Вероятно, я переусердствовала в демонстрации своей независимости от Володи. Переиграла. К тому же он, видимо, устал от одиночества, ему захотелось тепла и женской ласки, и вот он, особо не раздумывая, и пригласил к себе на ночь женщину, оказавшуюся как бы под рукой – свою коллегу по работе. Забыв о том, что она, помимо того, что самка, еще и опытный адвокат, весьма изобретательная и умная женщина, да и вообще на редкость талантливая в своем деле особа. Возникни у меня серьезные проблемы, я обратилась бы именно к ней…
Стоп! А что, если мне на самом деле обратиться к ней за помощью, а встретившись, показать ей всем своим видом, что между мной и Володей ничего нет, что у меня своя жизнь?.. Ведь если она, предположим, положила глаз на Володю, то ей будет очень приятно это услышать. К тому же если она, раздраконившись, решится все же отправиться в милицию с заявлением об изнасиловании (надо признаться, что с каждой минутой этот вариант развития
Мысли мои снова вернулись к Наде Агренич. Ясно, что искать мне ее теперь незачем. Да и вообще, все это стоило бы уже забыть. Однако Надина история, вернее, одна ее интересная деталь могла бы сослужить нам с Володей неплохую службу – отвлечь Гохманшу от идеи отомстить ему. Дело для адвоката надо было придумать настолько интересное и пахнущее большими деньгами, чтобы Лариса забросила всех своих клиентов и занялась исключительно мной.
Оставшиеся часы дороги до Сургута, под стук колес, я обдумывала свой план. С одной стороны, я понимала, что все, касающееся Ларисы, – ее действия, которые мы с Володей в отчаянии предположили, – могли быть лишь нашими теориями, и тогда мой план так и останется только планом. С другой же стороны, не случайно ведь я вообразила самое худшее, и моя мысль совпала с Володиными опасениями – все это лишний раз подтверждало, что от этой женщины можно ожидать всего, чего угодно. Возможно, если бы Володя в свое время не рассказывал мне о Ларисе, о ее методах работы, я никогда в жизни не подумала бы, что женщина способна на такое, и, взглянув на эту ситуацию со стороны, сочла бы его опасения просто смешными. Сейчас же нам требовалось подготовиться к обороне…
Хотя было и еще кое-что, заставлявшее меня принять столь активное участие в судьбе моего бывшего мужа, – я собиралась сохранить его для себя! Кроме того, увлеченная мыслями о его спасении, я отвлекалась от главной сути происшедшего – от его романа с этой мерзавкой.
Володя позвонил мне через два часа. Вероятно, столько времени ему понадобилось, чтобы прийти в себя и подготовиться к разговору со мной.
– Полина? Это я. Тебе не кажется, что мы с тобой просто сошли с ума, раз могли вообразить, что Лариса станет мстить мне! Прошу тебя, забудь обо всем, что я тебе рассказал. И еще – прости меня! Я не собирался ничего такого делать… И я дурак, что признался тебе во всем. Я сделал это по привычке, понимаешь, поделился с тобой, как с близким человеком… Поля, ты слышишь меня?
По щекам моим катились слезы – это была реакция на родной голос. Я вдруг поняла, что готова простить его.
– Да, я слышу… Но мне больно, понимаешь?! Как представлю себе, что она была в нашей квартире, лежала в кровати… Знаешь, я думала, что, расставшись с тобой, я как бы отпускаю тебя. Но на самом деле это не так, слышишь?
– Это правда?!
– Да, правда. Знаешь, чего мне хочется сейчас больше всего на свете?
– Догадываюсь…
– Правильно. Быть с тобой!
– Ты сама захотела поехать так далеко…
– Я скоро вернусь. Скоро я доберусь до Милы, побуду у них сутки, а потом на самолет – и в Москву. А ты постарайся за это время не наделать глупостей… Кстати говоря, позвони Гохманше, попроси у нее прощения.
– Звонил – телефон отключен. Она может быть в суде. Я собираюсь навестить сестру Флорского, Розу.
– Да? Отлично! Потом позвонишь мне?
– А ты как думаешь?!
– Удачи!
Я поймала себя на том, что иногда разговариваю с ним, как с маленьким, просто не воспринимаю его как серьезного следователя прокуратуры. Но раз так, тогда почему же я удивляюсь, что он тоже воспринимает меня в первую очередь не как писательницу, а просто как женщину или вообще девчонку? Не зря же он время от времени повторял: «Ну, ты прямо как ребенок!» Перемены в настроении, капризы, желание произвести впечатление, обиды из-за мелочей… Да, все это было неотъемлемой частью нашего брака. Причем в большинстве случаев я вела себя таким образом вполне осознанно, намеренно раздувая в общем-то несуществующие проблемы, повышая на него голос, как бы для профилактики. Сейчас же мне было стыдно об этом вспоминать. Больше того, представляя себя со стороны, я теперь сама казалась себе смешной, нелепой и глупой. Я понимала, что должна измениться по отношению к Володе, что он, в сущности, был мне идеальным мужем… Был?