Алый знак доблести. Рассказы
Шрифт:
Потом он дал ей объяснения насчет поездов.
— Понимаешь, от одного конца Техаса до другого тысяча миль, а этот поезд проходит их, останавливаясь только четыре раза.
В нем чувствовалась радость владельца. Он указывал ей на ослепительную отделку вагона: и глаза ее действительно раскрывались шире, когда она созерцала узорчатый бархат цвета морской воды, сверкающую латунь, серебро и стекло, дерево, отливавшее таким же темным блеском, как поверхность нефтяной лужи. В одном конце вагона бронзовая фигура поддерживала опору, разделявшую купе, и потолок в различных местах украшала роспись оливкового цвета с серебром.
Паре этой казалось, что окружающая обстановка отражает великолепие их бракосочетания, состоявшегося утром в Сан-Антонио; то была обстановка, которая приличествовала их новому положению. Особенно у мужчины лицо так и сияло. Проводнику-негру он показался очень смешным; время от времени он поглядывал на них издали и с видом превосходства скалил зубы. Иногда он ловко подшучивал над ними, но делал так, что им это было не совсем ясно. Он тонко пользовался всеми приемами снобизма самого неотразимого рода. Он даже угнетал их, но они почти не чувствовали этого угнетения, а вскоре забыли и пассажиров, изредка насмешливо поглядывавших на них с выражением явного удовольствия. С незапамятных времен в ситуации новобрачных обязательно усматривают что-то забавное.
— Мы должны прибыть в Йеллоу-скай в три сорок две, — сказал он, нежно заглядывая ей в глаза.
— Неужели? — ответила она, будто ей это было неизвестно.
Удивляться тому, что сказал муж, отчасти входило в обязанности любезной жены. Она вынула из кармана маленькие серебряные часики и, когда, держа их перед собой, она с хмурым вниманием уставилась на циферблат, лицо молодого супруга засияло.
— Я купил их в Сан-Антонио у одного своего друга, — проговорил он весело.
— Семнадцать минут первого, — сказала она, вскинув на него глаза с некоторым застенчивым и неуклюжим кокетством.
Какой-то пассажир, заметив эту игру, настроился весьма сардонически и подмигнул самому себе в одно из многочисленных зеркал.
Потом они пошли в вагон-ресторан. Два ряда негров-официантов в сверкающих белизной костюмах наблюдали за их появлением с интересом, а также равнодушием людей, заранее предупрежденных об их приходе. Обслуживать эту пару выпало на долю официанта, которому, по-видимому, доставляло удовольствие руководить ими в выборе блюд. Он оглядывал обоих с отеческой добротой кормчего, и лицо его излучало благосклонность. Покровительство это, соединенное с обычной почтительностью, было им непонятно, и когда они вернулись в свой вагон, на их лицах ясно читалось, что они рады были уйти оттуда.
Налево, вдоль длинного красного откоса, на много миль тянулась полоска тумана там, где катила свои воды Рио-Гранде. Поезд приближался к ней под углом, в вершине которого находился Йеллоу-скай. По мере того как сокращалось расстояние до Йеллоу-скай, беспокойство супруга все возрастало. Теперь это стало очевидным. Его кирпично-красные руки выделялись еще резче. По временам он даже проявлял некоторую рассеянность, и когда новобрачная, наклонясь вперед, обращалась к нему, он производил впечатление человека, вернувшегося откуда-то издалека.
По правде говоря, Джек Поттер начал чувствовать, что над ним нависла тень некоего поступка и давит его, как свинцовая плита. Он, начальник полиции, персона видная, известная, уважаемая и внушающая страх в своем городке, отправился в Сан-Антонио на свидание с девушкой, которую, как ему казалось, он любит, и, после обычных просьб, уговорил ее выйти за него замуж, ни о чем ни с кем не посоветовавшись в Йеллоу-скай. И теперь он привозил новобрачную к пребывающей в неведении и ничего не подозревающей общине.
Разумеется, люди в Йеллоу-скай женились по своему усмотрению, в соответствии с общепринятыми обычаями; но таково уж было представление Поттера об его ответственности перед друзьями или об их понятиях о его долге, не говоря уже о том, что существует неписаный закон, согласно которому люди теряют над собой контроль в подобных делах, что он чувствовал себя отвратительной личностью. Он совершил неслыханное преступление. В Сан-Антонио, лицом к лицу с этой девушкой, подстрекаемый сильным порывом, он опрометчиво преступил все социальные преграды. В Сан-Антонио, вдали от дома, он походил на человека, как бы скрытого во мраке. В этом чужом городе ему легко было взять в руки нож и вырвать из сердца любое чувство долга, любое чувство обязанности по отношению к друзьям, в какой бы форме оно ни выражалось. Но час прибытия в Йеллоу-скай — час наступления дневного света — приближался.
Джек Поттер отлично знал: его женитьба для города — важное событие. Превзойти его по значению мог бы только пожар, уничтоживший новую гостиницу. Его друзья ему не простят. Он не раз подумывал известить их по телеграфу. Это было бы разумно, но его всякий раз одолевала не свойственная ему трусость. Он побоялся это сделать. И теперь поезд мчал его туда, где его ожидали удивление, веселье и упреки. Он бросил из окна взгляд на зыбкую линию тумана, медленно надвигавшуюся на поезд.
В Йеллоу-скай имелся род духового оркестра, который, к всеобщему восторгу, старательно развлекал население своей музыкой. При мысли о нем Поттер безрадостно засмеялся. Если бы жителям городка пришла в голову мысль о возможности его прибытия с новобрачной, они устроили бы на станции парадную встречу с оркестром, а затем со смехом, веселыми возгласами, поздравлениями сопровождали бы до самого их глинобитного дома.
Он решил использовать все возможности, употребить всю ловкость, чтобы как можно быстрее проделать путь от станции к дому. А находясь уже в безопасности в этой крепости, он выпустит нечто вроде устного бюллетеня и не будет показываться среди горожан столько времени, сколько понадобится на то, чтобы их восторг малость поубавился.
Новобрачная с тревогой вглядывалась в его лицо.
— Что тебя беспокоит, Джек?
Он снова засмеялся:
— Я не беспокоюсь, деточка; я только думаю о Йеллоу-скай.
Она поняла и вспыхнула. Они преисполнились сознанием общей вины и почувствовали еще большую нежность. Они смотрели друг на друга глазами, горевшими мягким светом. Но Поттер часто нервно посмеивался; с лица новобрачной не сходил румянец.
Человек, изменивший чувствам жителей Йеллоу-скай, пристально наблюдал за быстро проносившимися пейзажами.
— Мы уже почти там, — произнес он.
Пришел проводник и объявил, что они приближаются к Йеллоу-скай. В руке он держал щетку: все его веселое превосходство улетучилось; он принялся чистить новый костюм Поттера, а тот медленно поворачивался то в одну, то в другую сторону. Поттер порылся в кармане, нашел монету и дал ее проводнику, как это делали другие пассажиры. Для него это было тяжелое дело, которое потребовало такого же усилия, какое необходимо человеку, подковывающему в первый раз лошадь.