Амалия и Белое видение (с иллюстрациями)
Шрифт:
Но эти шуточки еще впереди. А пока что – боже ты мой, как удобно быть газетчиком: можно ходить где угодно и задавать любые вопросы, никто не удивляется. А статья потом может и не получиться, и опять никто не выразит по этому поводу недоумения.
Господин Биланкин, давайте подумаем, как бы вы, в своем характерном стиле, начали писать такую статью – и на каком этапе бросили бы ее в ужасе. Для этого требуется всего лишь слегка перефразировать данные, любезно предоставленные доктором Ху. Итак:
«Несомненный прогресс наблюдается в наш просвещенный век в такой сомнительной и вызывающей критику сфере, как опиумная монополия, твердо остающаяся в руках британской администрации. Можно представить себе, каким проявлением безответственности было бы выпускание из рук этой монополии…»
«Выпускание»? Мне еще многому предстоит научиться в деле газетной публицистики. Хотя в целом хорошо и очень похоже на ваш, господин Биланкин, стиль.
«Если в 1908 году эта монополия давала бюджету колонии до 6 миллионов проливных долларов в год, то есть половину бюджета; если в 1913 году доля эта выросла до 53,3 % всех доходов бюджета, то в наши дни благотворные перемены налицо.
Как же они были достигнуты? Указ 1910 года сохранил монополию в руках британской администрации, но повысил цены на продукт. В результате в 1920 доход от опиума в год составил минимум 20 миллионов и рос все нынешнее десятилетие, несмотря на строгие ограничения, но само потребление продукта уверенно снижалось. И вот вам итог: за 1928 год доходы бюджета Стрейтс-Сеттльментс от опиума составили полтора миллиона фунтов стерлинга, и это уже не половина, а всего лишь треть всех доходов колонии.»
Тут я потрясла головой: 500 проливных долларов – это 57 британских фунтов. Я произвела в уме подсчеты и мысленно послала господину Биланкину привет: британская администрация не так уж много потеряла от сокращения доли опиумных доходов – если брать абсолютные цифры.
«Ограничения в продаже опиума казались необходимыми давно. Уже закончился век, когда британские боевые корабли насильно взламывали южные порты Китая, чтобы открыть в них доступ ввозимому британцами опиуму из Индии. В наших краях в начале века подданные британской короны, проливные китайцы, показали свою антипатию к опиуму с очевидной силой. Ведь опиум воздействует на китайца в точности как на белого – этот седатив дает 3–4 часа счастливого сна со сновидениями, а потом отнимает у человека душу».
Проявите тут все ваши редакторские способности, господин Биланкин – я сделала что могла. И – да, я знаю, как вам страшно.
«Доклад комиссии Миддлтона 1908 года рекомендовал ограничения опиумных продаж – например, его нельзя теперь продавать женщинам в борделях. Далее были конференции в Шанхае и Гааге, решения Лиги наций. Появившееся в Китае новое правительство националистов во главе с Чан Кайши тоже избрало опиум своей мишенью.
В этой обстановке монополия позволяет колониальным властям регулировать стандарты и жестко контролировать производство. Кроме того, чанду из Индии продается только через государственные магазины. Каждый обитатель нашего острова и города знаком с характерной красной краской дверных проемов таких магазинов и с большими жестяными банками, герметично закупоренными на государственной фабрике, содержащими густое вещество, похожее на какао.
А вот курительные заведения Джорджтауна создают проблему. Они очень непопулярны, многие организации с ними борются, и поэтому власти закрывают их при первой же возможности. Но запреты не решают проблемы, потому что тогда опиумокурение выйдет из-под контроля. Это и без того происходит – ведь в заведении курильщик должен вернуть трубку с недокуренным веществом. Дома же он сохраняет в собственной трубке этот шлак, смешивая его с новой порцией. Что вполне понятно, если принять во внимание низкие доходы, например, пуллеров рикш, у которых уходит до 70 % их заработков на наркотик. Из этой цифры видно, почему они – чуть не ключевые потребители продукта – не хотят возвращать трубку в магазин и вообще предпочитают туда не ходить.
И все же на острове Пенанг остается немало мест, где продается и там же курится опиум. Хотя если бы это происходило в самой Англии, то продавцов или покупателей посадили бы по нескольким обвинениям».
Стоп.
Ну, вот здесь просто придется сделать паузу, потому что этого не напечатают никогда.
…Звон струн теннисной ракетки. Сун, измочаленный, с привязанными шнурком очками (бантик на затылке), бездарно бегает по размеченной мелом лужайке перед своим дворцом. Кроули подает ему мячи, выглядя как самый обыкновенный англичанин, даже как бы не совсем дворецкий.
Увидев меня, Сун радостно подпрыгивает, пропускает мяч, машет рукой. И издает клич:
– Время выпить.
Кроули, в мокрой насквозь рубашке, скрывается во дворце и выносит два стакана сока.
– Ричард, я не верю своим глазам. Неужели мне скоро придется подниматься с тобой вон туда, где только небо?
Сун гадко усмехается и залпом проглатывает полстакана. Ему, несмотря на усмешку, очевидно плохо – Кроули погонял его по траве немилосердно.
– И что сегодня, дорогая подруга?
– Сегодня – спасибо за Леонга.
– О, ну да, еще бы… Помог?
– Да, очень. И у разговора этого возникло неожиданное продолжение. Опиум, Ричард.
– А, ты наконец-то решила вложить деньги во что-то местное. Пошли под дерево, там прохладно… Но знаешь, ты здорово опоздала. Это раньше было просто. А сейчас тебе придется ждать года три, пока не освободится пай.
– Ричард, дорогой, не так быстро. Пай – это что?
– Ага. Держатели паев – это синдикат крупных торговцев, как бы выигравших аукцион на продажи того опиума, который тут, на Ферме, производится. Объем продаж, как ты понимаешь, ограничен, его делят на паи, и вот один, допустим, пай твой. Ты платишь матушке-Британии 135 тысяч долларов в месяц в течение 3 лет. И это все, что ее касается. А ты получаешь за это право продавать свою квоту опиума. Еще ты снимаешь на Ферме офис за 900 проливных долларов в месяц. И – предполагается – ты держишь достаточное число магазинов. Которых у тебя, как я понимаю, нет. Но можно покупать их, строить или сдавать товар на консигнацию. Дело того стоит.
– Налоги?
– У нас здесь свободные порты – какие налоги?
– Даже так? А мой выигрыш?
– О! Неплохой. Если очень грубо, то фактически ты покупаешь сырье, которое британцы поставляют из Индии. Перерабатываешь его на Ферме. А конечная цена здесь в два-три раза больше сырого продукта. Даже не сомневайся, что это была бы хорошая инвестиция. Если бы не некоторые осложняющие обстоятельства.
– О них чуть позже. Кто сегодня эти самые владельцы паев?
– Ха, те же, кто и вчера. Это уже вроде одной большой семьи, мы тут все женимся на дочерях друг друга…