Амазонка
Шрифт:
— Что вы! Совсем наоборот…
— В милицию я работать не пойду!
— Нет, вы меня не поняли, у меня для вас другое предложение.
«И я уже чувствую, что отнюдь не руки и сердца!»
— Дело в том, что наше спортивное общество работает по договору с одной частной охранной фирмой. У нас тренируются их сотрудники, да и мы при случае рекомендуем им подходящие кадры…
— Ну и что?
— Вчера они позвонили и попросили меня подыскать для них девушку — такую же красивую, сильную и ловкую, как вы…
«Наконец-то я удостоилась чести услышать от тебя первый комплимент!»
— …И предложить
— Охранником?
— То есть я имел в виду телохранителем… Точнее, телохранительницей, — после секундной паузы поправился Петр. — Платят они более чем прилично, вот я и подумал о вас. Что скажете?
«Если бы я сейчас высказалась откровенно, то ты был бы несколько шокирован», — подумала я, с трудом сдерживая разочарование.
— А что это хоть за банкир?
— О, возможно, вы его знаете — Аркадий Петрович Херувимов. Если хотите, то можем завтра же поехать познакомиться. Думаю, он вам понравится…
«Лучше бы ты думал над тем, как мне понравиться!»
Однако Петр оказался прав — при первой встрече банкир Херувимов произвел на меня благоприятное впечатление. И это впечатление еще больше усилилось, когда, окинув меня внимательным взглядом с головы до ног, — а я была вся в черном: юбка до колен, шерстяной свитер и кожаный жилет, — он отпустил следующий комплимент:
— Нет, мир держится не на трех китах и уж тем более не на гигантской черепахе, а на стройных женских ножках! Страшно представить себе, чего бы лишилось человечество без этого предмета восхищения и преклонения. Кто бы тогда написал:
«Ах, долго я забыть не мог Две ножки… Грустный, охладелый, Я все их помню, и во сне Они тревожат сердце мне».«Пушкина вспомнил, — отметила я, — наверное, держит при себе референта, который подбирает ему цитаты на все случаи жизни».
Что касается внешности, то Аркадий Петрович представлял собой весьма импозантного мужчину лет пятидесяти, с живыми плутоватыми глазами и небольшой лысиной, открывавшей покатый лоб. На то, что он явно пытался молодиться, указывали аккуратные усы и небольшая бородка в стиле «доктор Чехов». Голос приятный, бархатистый, ироничный. Брюшком, разумеется, тоже береме… то есть обременен, но в меру, и, судя по подтянутой походке, не чуждается физических упражнений. Единственное, что мне сразу в нем не понравилось, так это его руки — пухлые, белые, женственные, но при этом покрытые редкими рыжеватыми волосками, не говоря уже о золотых перстнях. Представив, как эти конечности начинают ползать по твоему телу, невольно испытываешь омерзение.
После предварительного знакомства и вышеописанного комплимента, Херувимов задал первый вопрос:
— Ну-с, и что же умеет делать эта очаровательная молодая дама?
— Если хотите, мы вам можем это продемонстрировать, — с готовностью откликнулся Петр, поднимаясь с кресла и кивая мне.
— Любопытно будет взглянуть, — согласился банкир.
Мы с Петром вышли на середину кабинета и встали друг против друга. Вся эта демонстрация была отрепетирована нами заранее, поэтому должна была получиться весьма эффектной.
И все было бы чудненько, если бы мы учли размеры кабинета! В падении Петр ухитрился стукнуть пяткой по небольшому столику-подставке, на котором красовалась чудесно составленная икебана. В итоге количество шума превзошло все ожидания — грохот падающего тела, звон разбитой вазы, треск сломанного столика и громогласный хохот самого банкира!
— Аркадий Петрович? — сунулась было в дверь изумленная секретарша, но он лишь поспешно замахал на нее руками.
— Извините, — забормотал Петр, вскакивая с пола и стараясь не наступать на разбросанные по ковру цветы.
Покрасневший и продолжавший смеяться банкир что-то быстро писал в лежавшем перед ним блокноте. Мы с Петром недоуменно переглянулись и почти одновременно пожали плечами.
— Беру, беру, — наконец смог вымолвить Херувимов, вырывая листок и протягивая его мне. Спасибо, ребята, давно я так не смеялся!
Я неуверенно приблизилась, взяла листок и мельком взглянула. Там было всего одно предложение, но зато какое: «Зачислить в штат на должность телохранителя и выдать аванс в размере **** долларов!»
«Если это аванс, то что же тогда зарплата?»
— Вы улыбаетесь, вам мало? — поинтересовался банкир, внимательно наблюдая за моей реакцией.
— Нет, что вы! — Как я ни старалась, но скрыть улыбку было невозможно, как, впрочем, невозможно было и объяснить ему ее происхождение.
Да вы сами представьте себе сокращенную подпись человека, чья фамилия Херувимов!
3
Итак, я уволилась из редакции, и для меня началась новая жизнь… По старой редакционной привычке к литературным штампам так и хочется добавить — «полная тревог и приключений». Однако никаких приключений пока не было — напротив, в первые дни Херувимов практически не покидал здания банка. Я лишь встречала его утром у подъезда и сопровождала до работы, а вечером процедура повторялась — мы провожали банкира обратно, после чего мой напарник, тупой и могучий детина по имени Стас, исполнявший роль водителя — охранника, отвозил меня домой.
Целый день я торчала в банковском офисе, попивая кофе и убивая время в разговорах с секретаршами, которые непрерывно сплетничали на тему шефа. Благодаря этому я узнала много интересного о своем нынешнем начальнике. Например, мне рассказали о его давней, но весьма остроумной авантюре, — одной из тех, что позволили сколотить первоначальный капитал.
Дело обстояло следующим образом — в местной газете подмосковного городка со странным названием Бомжайск появилось объявление, согласно которому некое акционерное общество предлагало надомную работу для всех желающих. Разумеется, в назначенный час у дверей офиса толпилось множество безработных бомжайских женщин и пенсионеров. Как объяснила молодая сотрудница фирмы, работа заключалась в сортировке мелких пластмассовых шариков. Все желающие могли попросить взвесить себе любое количество, однако за каждый килограмм брался залог в размере ста рублей. После сортировки шариков на белые, черные и красные залог возвращался и выплачивалось вознаграждение — по двадцать пять рублей за килограмм.