Амазонка

Золотарева Елена

Оооой! Надолго тебя хватит? Ты ему еще ноги вымой и поцелуй! Как самая покорная рабыня!

А мне между прочим уже поцеловали! Так что заткнись!

Я вспомнила, как язык Шанго ласкал мои пальцы, и в животе тут же потеплело.

Вот бы повторить!

Ууу! Ну все! Продалась! Это был даже не кунилингус! А ты уже потекла!

От собственных мыслей я покраснела. Неужели я могу быть

такой пошлой!

Надеюсь, до этого не дойдет.

Дойдет-дойдет. Ты теперь им вся отдашься. А когда влюбишься, они тебя бросят! Слышишь? Бро-сят!

— Эсми, малыш, что с тобой? — Дор, словно почувствовал вулкан начинающий бушевать внутри меня, и запустив пальцы в волосы, чуть потянул из назад, прося взглянуть на него, — опять голоса?

Я кивнула, стараясь отвести глаза.

— Что говорят? — он улыбнулся и прищурился, — дай угадаю! Говорят, что надо бежать?

От его шутки я невольно улыбнулась. Тепло от его пальцев, что копошились в волосах, приятно стекало по затылку. Поддавшись слабости, я потерлась головой о его ладонь, начиная таять от этого прикосновения как сладкая вата. Представив, как Дор неспешно подносит сладкие липкие пальцы к своим губам, касается их языком, с удовольствием слизывая с них мои следы, я сглотнула. И Дор почему-то мгновенно напрягся, тут же отпуская меня.

— Надо поесть.

Куда? Вернись сейчас же!

Голосу внутри меня вторило выражение лица. А Дор будто прислушивался, считывал мои эмоции. Черт! Он же чувствует все!

— Давай сегодня обойдемся яйцами. А то местные звери полны сюрпризов, а мне не хочется больше устраивать пьяные концерты.

Я зачем-то пошла в сторону леса, понимая, что веду себя глупо, но Дор остановил меня, обнял сзади, притягивая к себе. Он медленно, будто боялся напугать, опутывал меня руками. Когда наши тела оказались плотно прижатыми друг к другу, он потерся бородой о мою макушку и, касаясь волос губами, стал говорить.

— Для начала мы договоримся. Эсми…

Дор произнес мое имя как-то по-особенному, нараспев. Теплое дыхание ласково щекотало кожу, от чего волоски на ней зашевелились, я замерла, желая остановить момент, будто это смогло бы продлить его.

— Ты больше не станешь убегать от нас…

Этому голосу невозможно было возражать. Мягкий, обволакивающий, раскачивающий своей вибрацией самые глубокие клеточки, он просто вынуждал соглашаться…

— Ты доверишься. Позволишь нам позаботиться о тебе…

Его ладонь прошлась чуть выше груди и остановилась на плече, мягко сжимая его. Вторая рука узким ожерельем обвила шею.

— Мы не сделаем тебе больно…Ты веришь мне?

Я пребывала в таком смутном состоянии, что отойди сейчас он от меня, точно бы упала. Но Дор никуда не собирался уходить, он ждал ответа, вводя меня в транс своим запахом, дыханием, прикосновением…

— Ты веришь мне, моя маленькая? —

он повторил вопрос с нажимом, мягко поглаживая кожу.

Я не могла ничего ответить. Мое горло, сжатое спазмом, пересохло Даже голоса молчали, что уж обо мне говорить.

Голова внезапно стала тяжелой и склонилась на бок. Я прислонила щеку к твердой груди, жалея, что не касаюсь его кожи напрямую, не сквозь ткань, что не чувствую ее аромата, как тогда в хижине.

— Если ты ответишь мне, это будет значить да!

Я не сразу поняла смысла его слов.

Дор бережно развернул меня к себе лицом, и удерживая двумя руками мою голову, поцеловал. Так нежно, медленно проникая все глубже. Я сдавалась без боя, совершенно искренне не понимая, почему мы не провели за этим занятием прожитый день, ночь и утро. Моя спина пылала от жара его ладони, но без этой поддержки я бы упала, потому что сил совершенно не осталось. Голова шла кругом, не хватало воздуха, но и отрываться от его чувственных пухлых губ было бы преступлением против себя же. И, когда он прервал поцелуй, я потянулась следом, пытаясь поймать его губы.

— Да…— удовлетворенно захрипел он, — умница…

Его пальцы легли на ключицы и скользнули по плечам, не давая прийти в себя. Каждое его прикосновение дурманило. Будто я пила крепкое вино огромными глотками и пьянела, пьянела, пьянела.

— Для начала мы снимем мокрое платье…

Уверенно подобрав рваные полы платья, он потянул его вверх, но я вцепилась в его запястья, чтобы остановить. Хотя мне и не хотелось тормозить его, не понимаю, зачем сделала это.

— Мы договорились…я не сделаю ничего плохого…я просто сниму мокрое платье…ты же не хочешь заболеть, верно?

Он точно гипнотизировал меня, потому что я тут же разжала пальцы, и Дор продолжил тянуть платье вверх.

— Я не буду смотреть на тебя, если ты чувствуешь себя неловко. Но хочу, чтобы ты не стеснялась меня. Подними руки, детка.

Я послушно подняла руки кверху, и платье мигом слетело, падая на плечо Дора. Теплое солнце коснулось влажной кожи. Благодаря загару она была похожа на шелк, гладкая и блестящая.

— Ты прекрасна, моя дэя.

Держа за руку, Дор подвел меня к нашей лежанке, стряхнул пыль и мелкий мусор, насыпавшийся с деревьев, с покрывала и предложил подождать его здесь.

Я не стала прятаться, заставляя себя привыкнуть к его взгляду, и удобно расположилась поверх мягкого спальника. Пока я пальцами расчесывала волосы, Дор повесил мокрое платье на ветку, развел костер и добыл дюжину яиц для завтрака.

— Готово! Ты любишь тису? — Дор снял сковороду с огня и насыпал в длинный стакан, напоминающий термос, какой-то порошок.

— Никогда не пробовала.

— Этот напиток напоминает кофе. Тиса растет в горах на севере Каялы. Это высокие лианы, усыпанные фиолетовыми ягодами. Их собирают после третьей оттепели, чтобы из плодов ушла горечь. Затем ягоды обжаривают и перемалывают.