Амелия
Шрифт:
Такое вторжение застигло Амелию несколько врасплох, однако она была слишком хорошо воспитана, чтобы выказать чрезмерное смущение: хотя лондонские обычаи были ей совершенно в новинку, но ее с детства обучали хорошим манерам, и она всегда находилась в самом лучшем обществе, какое только возможно найти в провинции. Церемония взаимных приветствий прошла поэтому довольно гладко, после чего все присутствующие уселись.
Милорд тут же обратился к Буту со следующими словами:
– Поскольку у меня, сударь, есть для вас, на мой взгляд, хорошие новости, то я не мог отказать себе в удовольствии сообщить вам их безотлагательно. Я, как и обещал вам, упомянул о вашем деле кому следует и нисколько не сомневаюсь в успехе. Ведь о благоприятном решении, как вы знаете, нетрудно догадаться по манере человека держаться; так вот, рассказывая о вашем деле, я заметил несомненное желание оказать вам услугу. Знатные особы, мистер Бут, сами решают, когда им следует предпринять какой-то шаг, но вы, мне думается, все же можете рассчитывать на то, что кое-что будет сделано в самом непродолжительном времени.
Бут, уже ранее благодаривший милорда за его доброту, вновь на сей раз повторил все слова признательности, которых было бы вполне достаточно даже и в том случае, если бы милость, о которой он хлопотал, была бы уже ему оказана. Такое искусство обещаний есть не что иное, как выгодный способ удовлетворить тщеславие знатного лица, своего рода умелая расчетливость в оказании милостей, с помощью которой знатные особы выслушивают вдесятеро больше изъявлений благодарности за каждое свое одолжение; при этом я имею здесь в виду тех, кто в самом деле намерен оказать услугу, ибо находятся и такие, которые вымогают у бедняков признательность, даже и в мыслях не имея заслужить ее.
После того как хлопотам милорда о назначении для Бута воздали должное, разговор принял более оживленный характер, и милорд стал развлекать дам своими рассуждениями в том утонченном вкусе, который хотя и весьма занимателен на слух, но в чтении решительно невозможен.
Милорд был до того очарован Амелией, что помимо воли выказывал ей особое внимание; правда, это особое внимание проявлялось только в чрезвычайной почтительности и было настолько учтивым и настолько сдержанным, что она и сама была польщена; а после отъезда гостя, пробывшего намного дольше, нежели полагается при обычном визите, Амелия объявила, что более изысканного джентльмена ей еще не доводилось встречать, и с этим ее мнением не замедлили полностью согласиться как ее муж, так и миссис Эллисон.
У миссис Беннет, напротив того, любезность милорда вызвала определенное неодобрение, и она нашла ее даже чрезмерной.
– Что до меня, – заметила она, – то общество таких чересчур уж любезных джентльменов не доставляет мне ни малейшего удовольствия, и то, что в свете именуют обычно учтивостью, я называю просто притворством; мне куда больше по душе истории, которые миссис Бут рассказала нам о честном сержанте, нежели все, что самые любезные на свете джентльмены понарассказывали за всю свою жизнь.
– О, что и говорить! – воскликнула миссис Эллисон. – «Все за любовь, или Пусть мир погибнет», – вот девиз, который кое-кому следовало бы избрать для своего герба, однако большинство людей, я полагаю, скорее согласились бы с мнением миссис Бут относительно моего кузена, нежели с вашим, миссис Беннет.
Видя, что миссис Эллисон разобижена ее словами, миссис Беннет сочла необходимым принести свои извинения, которые были с готовностью приняты, и на том закончился ее визит.
Мы, однако же, не считаем возможным завершить эту главу без следующего замечания: таков уж честолюбивый нрав красоты, что она всегда может применить к себе знаменитые слова Лукана: [156]
156
Лукан Марк Анней (39–65) – римский поэт, автор поэмы «Фарсалия, или Поэма о гражданской войне», в которой описана война между Цезарем и Помпеем; ее Филдинг далее и цитирует. См. \\ Лукан. Фарсалия… / Пер. Л.Е. Остроумова. М., 1951.1, 125–126 (Лит. памятники).
И, конечно, можно принять за всеобщее правило, что ни одной женщине, хоть сколько-нибудь притязающей на восхищение, не придется по вкусу общество, в котором она вынуждена довольствоваться лишь вторым местом. Впрочем, я покорно предоставляю судить о справедливости этого замечания дамам и надеюсь, мне дозволено будет отречься от него, если они не согласятся со мной.
157
Глава 4, содержащая материи, не нуждающиеся ни в каких предисловиях
Оставшись одни, Бут и Амелия пылко возблагодарили судьбу, пославшую им столь благожелательного друга, как милорд; не было недостатка и в выражениях горячей признательности по адресу миссис Эллисон. Затем они принялись обсуждать, как будут жить, когда Бут получит должность капитана, и после тщательных подсчетов пришли к выводу, что, соблюдая экономию, смогут откладывать по меньшей мере пятьдесят фунтов в год для уплаты своих долгов.
Покончив с этим вопросом, Амелия спросила Бута, какого он мнения о миссис Беннет.
– Мне кажется, дорогая – ответил Бут, – она была прежде очень даже недурна собой.
– Возможно, я ошибаюсь, – продолжала Амелия, – но она, по-моему, очень славное существо. Не припомню случая, чтобы мне кто-нибудь так пришелся по душе после столь краткого знакомства. Мне кажется, что она была очень жизнерадостной женщиной, потому что выражение ее лица, если вы заметили, становится по временам необычайно оживленным.
– Да, и мне тоже это бросилось в глаза! – воскликнул Бут. – Судя по всему, на ее долю выпало какое-то из ряда вон выходящее несчастье.
– Конечно, да еще какое! – подтвердила Амелия. – Вы, верно, забыли, что нам рассказала о ней миссис Эллисон: ведь она потеряла любимого мужа. Ах, это такое несчастье, что женщина, способная это пережить, всегда вызывает у меня удивление, – тут она с нежностью посмотрела на Бута и, бросившись ему на шею, воскликнула, – Боже милостивый, до чего же я счастлива! Стоит мне только подумать, каким опасностям вы подвергались, и я благословляю свою участь!
Добросердечному читателю нетрудно будет себе представить, что Бут должным образом ответил на столь трогательное выражение любви, и после этого их разговор стал слишком нежным, чтобы его можно было здесь воспроизвести.
На следующее утро миссис Эллисон обратилась к Буту с такими словами:
– Я не стану, сударь, приносить какие-либо извинения за то, что я вам сейчас скажу, поскольку это вызвано моим расположением к вам и вашей дорогой жене. Так вот, я убеждена, сударь, что едва ли случайно вы выходите из дома только один день в неделю. Ну, а если, сударь, дела ваши и впрямь обстоят не совсем так, как мне бы этого хотелось, то прошу вас, поскольку я не думаю, что вы пользуетесь сейчас услугами стряпчего, позволить мне порекомендовать вам такого человека. Стряпчий, которого я имею в виду, очень опытен в своем деле и, как мне известно, оказывал немалые услуги джентльменам, испытывавшим затруднения. Мой дорогой друг, вам вовсе нечего стыдиться своего нынешнего положения: оно должно быть куда большим позором для тех, кто не обеспечил средствами к существованию человека, имеющего такие заслуги.