Амена
Шрифт:
Этой ночью Фарон остался в покоях брата, ведь теперь именно он Правитель Тарона, а значит, имеет право на все! Вызвав к себе двух стражников, велел привести Кефея и его дочь. Через десять минут те вошли в комнату, советник был напряжен, не понимая, зачем они здесь в столь поздний час, но Фарон не заставил их томиться в ожидании:
– Я слышал, что юная Талья должна была стать женой моего брата?
– Да, это так. Но раз теперь Эфин лишен всех привилегий, то моя дочь выйдет за другого. Мы найдем ей достойного спутника.
– А зачем его искать? Я с удовольствием
Талья все это время молчала, так как боялась произнести хоть слово, а Кефей сомневался, ведь Фарон только появился, и его избрание носило еще весьма условный характер.
– Я буду рад породниться с тобой, новый Правитель Тарона. Моя дочь собиралась вступить в союз через месяц.
Но Фарон не дал договорить:
– Опять глупые правила! К чему ждать? Я желаю, чтобы Талья сегодня же осталась в моих покоях и покорилась.
– Но так нельзя! Ты явно перегибаешь палку, Фарон! – советник разозлился и перестал сдерживать гнев. – Еще и часа не прошло, как тебя избрали, а ты уже учиняешь беспредел! Моя дочь благородных кровей, она не фривольная девица, коими полнятся улицы Тарона. – Кефей обнял свою дочь, пытаясь развернуться и уйти прочь, но Фарон остановил его.
– Ты, кажется, не понял, эта самка сегодня останется здесь, а если ты продолжишь сопротивляться, то несколько чистокровных номаров, что дежурят у дверей моего дома, распотрошат тебя как тукка.
Талья начала плакать, она ухватилась за отца и не хотела его отпускать, но Фарон вызвал стражу и велел оттащить советника в сторону. Номары схватили старика под руки и отбросили к порогу, затем, держа за ноги, стащили вниз по лестнице, после чего вышвырнули на улицу. Талья хотела бежать за ним, но Фарон взял ее за руку и оставил подле себя, когда же дверь закрылась, то он подошел к ней и одним движением сорвал платье.
– Меня очень заводят твои слезы, а еще больше заводит страх, которым переполнен твой взор, – он грубо брал ее за руки, шею, дерзко проводя рукой по спине, животу и бедрам, отчего она стискивала зубы и зажмуривала глаза. – Ответь мне, ты спала с моим братом?
– Нет. – Талья отвечала чуть слышно, слезы сдавливали грудь, перехватывая дыхание.
– Это просто замечательно, значит первую боль ты испытаешь со мной. Но учти, я не буду осторожничать.
И, схватив номарку за волосы, он прижал ее к стене, как сделал это с Сафирой, после чего разделся сам и в мгновение овладел юным телом Тальи, ей оставалось только кричать от грубости номара, но никто не пришел к ней на помощь.
Наутро советники проснулись от того, что в двери вламывались чистокровные, выводя их на улицы, и когда всех собрали на центральной площади, вперед вышел Фарон, таща за руку измученную и избитую Талью, после чего швырнул ее в ноги старейшинам:
– Вот участь не покорившихся мне номаров! Теперь я ваш Правитель и вы будете служить мне до последнего вздоха, а если вздумаете пойти против моей воли, то чистокровные уничтожат ваши семьи, обесчестят ваших дочерей и надругаются над вашими женами, поэтому лучше Совету принять меня,
Советникам ничего не оставалось делать, ведь в город вошли десятки чистокровных и лишь ждали приказа своего лидера. Тафир вышел к нему и объявил перед всеми собравшимися на той площади, что отныне Фарон - Правитель Тарона. Народ, молча, принял нового Лидера, так как они боялись нарушить тишину и тем самым еще больше разозлить его.
Фарон вернулся в свой дом победителем. Он не просто сместил брата, он покорил Тарон, загнал Совет в угол. Теперь в его планах было подчинить тумо, а это уже не так сложно сделать, ведь он собирался разрешить им вновь охотиться на прежних землях, убивая каждого, кто встретится им на пути. Этой ночью Фарон в очередной раз надругался над несчастной номаркой, которую решил использовать как рабыню, пока не вернет ту, о которой мечтает слишком долго. Он хотел видеть рядом с собой Амену, чтобы она была его женой и матерью его детей, только к ней он испытывал любовь, желая одарить лаской и нежностью.
Глава ХХ III
Под сердцем.
Мы пробыли в Гарде еще около недели, затем пришло время возвращаться. Все эти дни я старалась избегать Сайруса, но он все же поймал меня на пути к дому Эфина:
– Почему ты так охладела ко мне? Неужели вновь проснулись чувства к этому монстру?
– Нет Сайрус, с Эфином меня более ничего не связывает. Пойми, просто нам с тобой не по пути. Ты принадлежишь к другому миру, а я жительница лесов, которая нужна своему народу. Мой дар единственное, что может защитить их.
– Ты лукавишь. Есть что-то кроме обязательств перед крианцами. И это что-то есть в этом номаре.
– Я не могу переубедить тебя, если тебе хочется в это верить, то пусть.
– Вероятно, я просто не нравлюсь тебе.
– Сайрус, этот разговор уже лишен смысла. Завтра мы отбываем, поэтому давай не будем портить все то, что пережили вместе.
Тогда он поцеловал меня в щеку и, не сказав ни слова, пошел прочь. Я не стала ему говорить о том, что слышала их разговор, так как это все равно ничего бы не изменило. Зайдя в дом, еще долго стояла в дверях, пытаясь справиться с наплывом чувств, но меня отвлек Эфин, он встал позади и слегка подтолкнул вперед:
– Ты что? Решила поработать опорной балкой?
– Какой же ты все-таки грубый, – я ответила не без улыбки, но в голос вложила всю серьезность.
– Раньше тебя это так не волновало. Видимо, совсем разнежилась, живя рядом с этим меттином.
– В отличие от тебя, он ни разу не проявил неуважения ко мне.
– Что ж, жаль, что вы расстаетесь, – сказав это с иронией, Эфин отстегнул меч, снял жилет и упал на мягкую тахту, затем посмотрел на меня. – Не хочешь присоединиться? Я все еще могу утешить тебя, – он очередной раз засмеялся.