America Latina, или повесть о первой любви
Шрифт:
В кроне старого манго гнездились изумрудные якамары (Galbula), похожие на больших колибри, а на вершине несли вахту желтоголовые грифы (Cathartes). Их всегда видишь над лесом — они парят высоко в небе, каким-то образом умудряясь находить падаль сквозь листву. Черно-белый королевский гриф (Sarcorhamphus papa) охотится иначе — он скользит над самыми верхушками, разыскивая корм по запаху.
Кроме птиц, нашим соседом был здоровенный черный кайман. Едва заслышав шум мотора, он подруливал к кордону, надеясь, что это Панчо вернулся с рыбалки и будет чистить рыбу. Но он был очень застенчивый и никогда не подплывал ближе десятка метров, хотя явно разглядывал нас с большим интересом.
Панчо Миранда, хозяин домика, оказался на редкость интересным собеседником. Он женат на очаровательной индианочке Йоли и знает множество индейских сказок, мифов и анекдотов. К тому же частое общение с индейцами приучило его говорить медленно и внятно — он был первым человеком, с которым мне удалось нормально общаться на испанском.
Оказалось, что в анекдотах жителей сельвы роль «чукчи» отведена туристу-гринго.
Вот типовой пример из местного фольклора.
Гринго приехал в Куско и гуляет по городу. К нему подбегает мальчик и, оглядываясь по сторонам, шепчет:
— Сеньор, купите череп Атауальпы!
— Ух ты! — восторгается гринго. — Конечно, куплю! Сколько?
— Сто долларов.
Гринго покупает череп и идет дальше. Через пять минут к нему подходит старичок:
— Сеньор, купите череп Атауальпы!
— Но у меня есть один, — удивляется турист, — и он куда больше вашего!
— Это череп Атауальпы, когда он был еще ребенком…
Сказки индейцев можно понять, только если хорошо знаешь местную фауну. Приведу две из них, не требующие пояснений.
Однажды Ягуар собрал всех зверей и говорит:
— Скоро праздник, и у нас будет пир. Мы будем есть сочные плоды…
— Да, да! — перебила его Жаба. — И ягоды, и орехи кешью!
— А еще, — продолжал Ягуар, — мы будем есть вкусный ямс…
— И батат, — закричала Жаба, — и клубни телии, и сок винной пальмы!
— Но тех, у кого слишком большой рот, — добавил Ягуар, — мы на пир не пустим.
Жаба так испугалась, что зашила себе рот. Так появились узкоротые квакши (Microhylidae).
А вот еще сказка:
Жил-был Уакири (обезьяна Cacajao calvus). Красивый, в пышной шубе, словно гринго, он очень нравился молодым девушкам.
— Почему ты так нравишься девушкам? — спросил Моно-Сапо (обезьяна-коата Ateles).
Хитрый Уакири подогнул большие пальцы так, что их не было видно, и ответил:
— Потому, что у меня на руках по четыре пальца.
Моно-Сапо пошел и отрубил себе большие пальцы. Девушкам он так и не стал нравиться, но Уакири смеялся недолго. Оказалось, что теперь Моно-Сапо прыгает по веткам так ловко, как Уакири и не снилось! От злости Уакири вырвал себе все волосы. С тех пор у коат на руках по четыре пальца, а у уакири вся голова лысая…
В этих краях поразительно мало фруктов и овощей. Панчо, например, питался только манго, бананами и ямсом. Бананы и ямс очень трудно выращивать. Чтобы посадить банан, надо выплюнуть кусок плода банана и присыпать землей. Ямс (Dioscorea) — высокое растение с жестким стеблем. Сбор клубней ямса происходит так: его выдирают из земли, собирают клубни, а потом стебель рубят на куски и втыкают их обратно в почву — из каждого обрубка стебля получается новый ямс.
По вечерам в небе вырастали высокие башни кучевых облаков. Становилось тихо, и весь лес словно замирал в ожидании грозы. Но пока все ограничивалось далекими зарницами на востоке. Солнце медленно гасло в сиреневом тумане, и хотя мы были совсем рядом с Андами, даже с вершин деревьев не удавалось их увидеть.
Лес тут заметно отличается от того, который растет ниже по течению. Земля на холмах покрыта толстым слоем сухих листьев и изрыта звериными норами, иногда такого размера. что в них можно переждать дождь. Основные строители нор — крысовидные хомячки Rhipidomys и броненосцы Dasypus kappleri. Гигантский броненосец (Priodontes giganteus) расширяет их норы и поселяется в них, а иногда после него нору занимает гигантский муравьед (Myrmecophaga), еще больше ее расширив. Таким образом, одна нора может служить разным зверям убежищем десятки лет, как это бывает с барсучьими норами в наших лесах.
Увидеть всех этих скрытных обитателей леса довольно трудно. Чтобы узнать, кто живет в норах, приходилось разравнивать песок перед входом и наутро смотреть, чьи там остались следы. Гораздо чаще на тропинках встречаешь птиц. По утрам там гуляют симпатичные белокрылые трубачи (Psophia leucoptera) с красивым трубным голосом, как у журавля. Днем можно встретить выводок маленьких ярких перепелов Odontophorys, а ночью — редких ночных краксов (Nothocrax urumutum). Брови у них окрашены в «светящийся» желто-оранжевый цвет, чтобы легче было находить друг друга в темноте.
Нигде в мире нет такого количества красивых птиц, как в Верхней Амазонии. Тут живут самые прелестные колибри (крошечные «кокетки» Lophornis), самые яркие попугаи (Ara), самые фантастические туканы (Rhamphastos). Но прекраснее всех — хищники, особенно хохлатые орлы.
Здесь их шесть видов, один другого эффектней. Шоколадно-черный Oroaetus isidori живет в горных лесах, совсем черный Spisaetus tyrannus — в заболоченных, голубовато-серый Harpyhaliaetus coronatus — на берегах старичных озер, а необычайно яркий S. ornatus — в лесах terra firma. У этого вида очень длинный хохол, придающий ему сходство с вождем апачей в боевом облачении. В поймах водится малая гарпия (Morphus guianensis) с ясными черными глазами. Все они — обитатели верхнего яруса. У хохлатых орлов широкие крылья и удивительно маневренный полет, позволяющий охотиться в густом сплетении ветвей, нападая на добычу из заcады. Увидеть их трудно. Только там, где стаи обезьян и прочей живности собираются к плодоносящим деревьям, при некотором везении можно стать свидетелем стремительного броска орла на жертву.
Как-то раз я исследовал на маленьком каноэ систему озер возле устья Рио Чико. На высокой сейбе, усыпанной цветами, сидел десяток рыжих ревунов во главе с бородатым самцом. Они лакомились цветами и листьями, то и дело озираясь по сторонам. Деревьев такой высоты рядом не было, и казалось, что обезьяны в полной безопасности.
Вдруг большая серая птица скозьнула вниз из густой кроны пальмы, росшей метрах в тридцати от сейбы. Описав несколько головокружительных виражей между стволами, она внезапно оказалась под сейбой и снизу кинулась на обезьян. Ревуны бросились врассыпную, но орел, взмахнув широченными крыльями, буквально втиснулся в сплетение веток, словно гоняющий воробьев ястреб-перепелятник. Молодой самец обернулся, оскалившись, и стальные когти длиною в палец впились ему прямо в лицо. Хищник сложил крылья и всей тяжестью повис на несчастном ревуне. Любого жителя вершин трудно оторвать от ветки, однако тут обезьяна не выдержала и разжала руки. Оба рухнули вниз, птица мгновенно развернула вновь свои двухметровые «несущие плоскости» и тяжело спланировала к другому берегу озера.