Америка глазами заблудшего туриста

Иванов Сергей Александрович

Так, утомлённый непривычной калифорнийской жарой и пришибленный американской реальностью, сибиряк Паша появился в нью-йоркском метро, с дорожной сумкой и немым вопросом о туалете.

Его случайный знакомый земляк Игорь был в возрасте его сына, и прибыл в США всего несколько дней назад. Им было о чём поговорить. О ельценовском пьяно-разорительном бардаке в России, об отсутствии туалетов в нью-йоркском метро, безденежьи и возможных способах выживания.

Каждый из них располагал своим небогатым опытом пребывания в Америке. Но Игорь, в отличие от Паши, имел некоторые преимущества. Несмотря на его молодость, он

успел ещё до приезда сюда избавиться от ложных иллюзий. Он трезво смотрел на Америку сквозь толстые линзы своих очков и воспринимал реалии без паники и восторгов. Верное представление о жизни, какой она может быть и к чему нужно быть всегда готовым (как пионер), он получил ещё в советской Сибири, отбыв там, в исправительных лагерях три года.

Бесплатную путёвку в лагерную жизнь ему предоставили местный комитет госбезопасности и «народный» суд.

Упекли его от имени и в интересах советского народа за «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный строй».

После своего освобождения, Игорь обзавёлся семьёй. Так как, последние три года он работал лишь в целях своего исправления, то женихом он оказался небогатым. Зато с редким жизненным опытом.

Наученный лагерными уроками, Игорь хорошо помнил, как многого ему там не хватало, и как тяжко доставались редкие радости-сладости. Поэтому, к туризму в Америке он начал готовиться серьёзно и заранее.

Проведав о существовании где-то в Нью-Йорке русской православной церкви, он проявил себя в Сибири, как активист местного прихода. И получил от батюшки рекомендательное письмо к православному отцу в Нью-Йорке.

С письмом и заготовленной трогательно грустной историей, сразу же по прилету в Нью-Йорк, он направился на аудиенцию к местному Владыке.

Не с первого раза, но всё же, местный православный отец принял Игоря. Горемычному православному туристу позволили расцеловать руку батюшки, а затем терпеливо выслушали его историю-просьбу.

Грустная исповедь о гонениях коммунистами-антихристами на родине-уродине, и всякими случайными работодателями-иудеями здесь в Нью-Йорке, в сущности, сводилась к тому, что в настоящий момент он нуждается в ночлеге и, если можно, в деньгах.

Владыка понимал младших братьев-единоверцев без излишних объяснений. Он хорошо знал, зачем приходят к нему православные земляки. Его благословение было по-американски деловым. Батюшка выдал просителю направление на поселение в общежитие, состоящее на балансе русской православной церкви Нью-Йорка. А также, состряпал ему первый американский документ, удостоверяющий личность прихожанина. Эта бумаженция содержала фотопортрет Игоря, напечатанный ещё в Свердловске, и его паспортные данные. Все было убедительно заверено подписью местного православного батюшки и его печатью.

— Паспорт — спрячь в надежное место, а этот документ всегда держи при себе, на всякий американский случай. И с молитвой по жизни! — отечески проводил-благословил он Игоря.

Общежитие Игорь отыскал на 111-й улице, где-то по соседству с Харлемом (Harlem river). Обозначалось оно как монастырь имени Святого Патрика, (или Лейтенанта Шмидта).

Вопросы поселения и прочие пункты монастырского устава контролировались комендантом, проживавшим там же. Им оказался старый пропитый морской волк, ирландского происхождения. Он принял от поселенца направление Владыки и показал Игорю спальное место, которым новичок может пользоваться. И дал понять, что в случае нарушения устава, член коммуны может быть лишен этого блага.

Это было дно, на котором находили себе пристанище люди, не желающие или неспособные жить по-другому.

Имея в прошлом трехлетний лагерный опыт, Игорь особо не удручался. Всё это рассматривалось как временный вариант.

Проживая в нью-йоркской богадельне, он допустил лишь несколько незначительных ошибок: воспользовался коммунальным холодильником для хранения прикупленных впрок продуктов, и одолжил нескольким соседям, по их просьбе, по 2–3 доллара на сигареты.

Неписаное правило устава гласило: положил что-либо в холодильник, а равно — одолжил кому-либо — прости долги ближнему, как и мы прощаем тебе, и забудь о потерянном.

Преследуя цель — найти работу и заработать то, что ему не заплатили на родине в исправительных лагерях, Игорь не собирался злоупотреблять гостеприимством этой ночлежки. Но для аренды жилья и обращения к услугам посреднических агентств по трудоустройству, у него пока не было денег. Поэтому, возникший вариант летних лагерей, где сносно оплачиваемая работа сочеталась с жильём и питанием, был для него вполне приемлемым, в сложившейся ситуации.

К моменту встречи двух земляков Паша уже повидался со своей супругой и убедился, что предоставленная ей по месту работы комната, вовсе не предполагает проживание там и мужа-Паши. Таким образом, он мог лишь навещать супругу. Тем не менее, его жена была неплохо устроена, и теперь оставалось найти место под солнцем для самого Паши.

В процессе поисков он связался со своим новым, случайным и единственным приятелем — Игорем. При обмене информацией о вариантах трудоустройства, у них возник адрес тёти Изи. Она-то и направила неприкаянных сибиряков в распоряжение хозяина лагеря Мойши. Лагерный босс определил двух товарищей на кухню, под начало своего брата и шеф-повара.

В нашем бараке они сначала вместе заняли свободную комнату. Но после недели совместного проживания и сотрудничества, подустали друг от друга и разъехались.

Пару днями ранее до их приезда, на наши натруженные головы свалился новый, не в меру энергичный бригадир.

Среди рабочего дня, к нам приблизился молодой, быковатого вида шляпоносец, и представился как новый помощник босса, наш непосредственный бригадир. Из его представлений мы поняли, что впредь, вопросами нашей занятости будет ведать именно он, так как босс занят другими, более важными, делами. Позднее Мойша подтвердил это и самоустранился от нас. Он основательно засел в конторе, вокруг которой становилось всё более оживленно. Начали прибывать всякие поставщики, подрядчики и прочий люд.

Сотрудничество с новым бригадиром серьёзно подпортило атмосферу налаженного труда и быта. Не знаю, сколько Мойша платил этому «сержанту», но его бестолковый энтузиазм и суетливость достали нас уже на второй день его руководства. Он мог, как в порядке вещей, припереться к нам в нерабочее время и назойливо призывать нас отложить все дела и срочно пойти что-то разгрузить. Робкие аргументы об истекшем, достаточно продолжительном рабочем времени, мало что значили для него. На все случаи был один ответ: «Скоро детей привезут, а у нас ещё не все готово».