Америка справа и слева
Шрифт:
— Оффис мэра мистера Джека Гескла находится здесь же, на газолиновой станции. Он сейчас поехал домой обедать.
— Господин мэр вернется?
Вопрос показался механику даже смешным. Мистер Гескл владеет и этой газолиновой станцией и самым большим элеватором. Разве такой уважаемый джентльмен дает кому-либо отчет о своих планах?
— Лучше всего позвоните ему домой, — посоветовал механик.
Попасть на прием к мэру канзасской Москвы оказалось куда сложнее, чем к председателю Моссовета товарищу
— Я согласен говорить с вами только по телефону, — объявил он.
— Мы тоже согласны, — ответил Вашингтонец. — Но как же мы сможем передать вам по телефону бутылку московской водки, которая едет из самой Москвы?
В телефонной трубке раздались неопределенные звуки, выражающие, очевидно, душевное терзание мистера Гескла.
— Хорошо, приезжайте ко мне домой, — сказал он не очень уверенным голосом.
Мэр города Москвы встретил нас на крыльце. Вид у него был настороженный, даже испуганный, будто мы явились сюда, чтобы описать у него элеватор. Из-за спины мэра выглядывала его жена миссис Джозефина и взрослый сын Майкл.
Дом самого состоятельного москвича был высок и обширен. Мистер Гескл пригласил нас в богато убранную гостиную.
— Так вы, может быть, из этой Москвы, которая, как я слышал, есть еще у нас и в Техасе? — с некоторой надеждой спросил он.
Москвичу пришлось освободить мистера Гескла от последних иллюзий.
— Мы советские журналисты, путешествуем по Соединенным Штатам. Хотим задать вам несколько вопросов.
— И что, я должен отвечать на все, что вы спросите?! — воскликнул мэр. — Может быть, вы пожелаете узнать у меня, почему сегодня дует ветер!
Мы заверили его, что наши вопросы будут совсем нетрудными. Например, нам интересно узнать, как велик город, которым он управляет.
— В городе Москве триста пятьдесят человек, еще кошки с собаками, — радуясь своему остроумию, ответил мэр.
Нам этот ответ тоже показался удачным, и мы вынули блокноты.
— Вы что-то хотите записывать? — опять насторожился мистер Гескл.
— Да, хотим, ведь мы уже объяснили вам, что работаем в «Правде». Скажите, пожалуйста, что интересного есть в вашем городе?
— Да ничего тут нет, — хмуро сказал мэр. — Сплошное захолустье…
— Но почему же? Мы уже видели школу, аэродром…
— Некоторые фермеры побогаче имеют свои самолеты. Их здесь что-то около четырех, — сообщил мэр. — Или вам требуются точные цифры?
Мы ответили, что вполне удовлетворимся этими приблизительными сведениями. Мистер Гескл улыбнулся. Постепенно он начал осваиваться в нашей компании и освобождаться от своей скованности. Первоначальные волнения мистера Гескла нам стали понятны после того, как мы узнали, что он впервые видит советских людей.
— Я здесь родился, и прожил 48 лет,
Мы поблагодарили мистера Гескла за его дружеские слова и сказали, что желаем канзасским москвичам всего самого хорошего.
— А главное — мира.
— Мир — это самое главное, — охотно согласился мистер Гескл. — Пусть всегда будет мир!
Вспомнив о подаренной ему московской водке, мэр приказал сыну откупорить бутылку.
— За мир я выпью с удовольствием, — сказал он. — Мы, американцы, не хотим ничего, кроме мира. Я уверен, что и вы там, в России, тоже. Нам ведь с вами нечего делить, не правда ли?
Эту короткую речь мэр произнес стоя. Встали и мы. Вслед за нами поднялись с дивана Джозефина с Майклом. Не хватало только духового оркестра, исполняющего национальные гимны двух великих держав, и пощелкивающих на ветру государственных флагов.
Затем Джозефина сходила на кухню и принесла оттуда три высоких стакана, картонную коробку апельсинового сока и изящное ведерко со льдом. Догадавшись, что мистер Гескл собирается пить русскую водку по-американски (наперсток водки, полстакана льда и полстакана апельсинового сока), Москвич запротестовал.
— Зачем же портить водку? — мягко упрекнул он хозяина. Вместо высоких стаканов появились три миниатюрных рюмочки.
— За мир во всем мире! — необыкновенно торжественно произнес мэр и осторожно прикоснулся к рюмочке губами.
— М-м-м! — промычал он, рассматривая на свет уже пустую рюмку. — Кажется, это получше, чем наш кукурузный «мун-шайн». Не хотите попробовать нашего, домашнего?
На наших глазах мэр Москвы превратился из важного официального лица в обыкновенного американца, не лишенного маленьких человеческих слабостей.
— Что-то у меня закружилась голова, — пожаловался он, провожая нас до машины. — Не выпить ли мне еще рюмочку после вашего отъезда?
Мы поняли, что сегодня мэр уже не пойдет в свой Моссовет при газолиновой станции.
Мистер Гескл поделился с нами предположением, что канзасская Москва получила свое имя от индейцев. Подтвердить догадку мэра могли бы сами индейцы, когда-то владевшие этими тучными полями и лугами. Но сегодня на сотни миль [вокруг Москвы не было ни одного индейца. Насаждая закон револьвера и кулака, Америка в духе города Додж-сити жестоко и бесповоротно решила для себя индейскую проблему.
О судьбе индейцев нам предстоит узнать в безжизненных каменных пустынях Нью-Мексико и Аризоны. Туда мы и отправляемся через штат Оклахому, простившись с Москвой, расположенной в самом центре Соединенных Штатов.