Американ Босс

Салах Алайна

Я присаживаюсь рядом с ней на диван и, взяв в руку ступню, начинаю разминать. Слава довольно урчит, гладит живот и начинает постанывать, от чего у меня немедленно встает. Вроде столько лет вместе, а я хочу ее как будто мы и недели не прожили. Лучшие решения в моей жизни: выучить русский гимн и жениться.

— Матрешка, — нависаю над ней, расстегивая молнию на джинсах. — Устроишь мне свидание с будущим сыном?

— Ты такой извращенец, Гас, — фыркает жена с насмешкой и похотью во взгляде. Конечно, она устроит. Беременная Слава — это грязная Слава. — Как ты вообще в глаза нашим детям смотришь после

такого?

— Никто из них до сих пор не жаловался.

Слава обхватывает меня ногами и, замерев, с паникой в голосе уточняет:

— Так, а где дети?

Правильный вопрос. Когда их у тебя четыре, нужно всегда быть начеку. Забудешь кого-нибудь — потом год придется водить к психологу. Слава до сих пор считает, что Макс страдает от гиперсексуальности, потому что в два года зашел к нам в спальню и увидел, как мы занимаемся сексом. Это чушь, конечно. Просто Макс — мой мальчик.

— Саша на свидании, Маша и Никита в школе. А Макс наверное, занимается сейчас тем же, чем собираемся заняться мы.

— Надеюсь, он презервативами пользуется, — ворчит Слава, расстегивая пуговицы на моей рубашке. — Мне еще рано становится бабушкой.

— Ты будешь очень красивой и молодой бабушкой, матрешка. Да и Нику, напомню, ты великодушно в семью приняла.

— Ничего против нее не имею, но пусть дети доучатся сначала.

— Макс умный парень и сам все понимает. Я за него спокоен. И ты должна больше ему доверять. А теперь раздвигай ноги. Папа Гас хочет сказать «привет» малышу Алексу.

«Привет» мне сказать не удается, потому что в этот момент мой мобильный на столе начинает горланить русской песней «Буратино», которую установила Саша. Она означает, что папа Карло решил осчастливить меня своей кислой рожей и ворчанием.

— Любимый тесть звонит, — усмехается Слава, отпуская ворот моей рубашки. — Надо ответить.

Со вздохом одергиваю задравшийся подол жены и встаю с дивана.

— Твой отец как чувствует, когда момент испортить.

— Когда вы двое признаете, что обожаете друг друга? У вас же настоящий двадцатилетний броманс.

— Никогда, — беру со стола телефон и принимаю вызов. Мог бы по старинке аудио-вызовом отделаться. Нет же, прогрессивный старик по Фейс-Тайм звонит.

— Не отвлекаю? — гаркает лицо Папы Карло с экрана. — Ну даже если и так, ничего страшного — отвлечешься.

Слава тихо хихикает на диване и строит скорбные рожицы. Еще бы, не ей он звонит раз в неделю.

— Я ты соскучился, погляжу? Извини, твои болячки обсуждать времени сегодня нет.

— Ты чего несешь, индюк улыбчивый? Игорь Жданов поздоровее вас, америкосов, будет.

— Хотел чего? — уточняю со вздохом и поправляю неудобно расположившийся стояк в джинсах.

— О внуке о своем поговорить хотел.

— О сыне моем, ты имеешь в виду?

— О Максиме, — рявкает тот. Ревнивый черт. — И о любви его нечаянной. Ты пока там баксы зарабатываешь, я тут о счастье молодых подумал. Не хрен им как говно в проруби туда-сюда мотаться. Одна как зомби вечно с телефоном на расстается, второй деньги на билеты в бизнес-класс просаживает. Прямо несчастные Ромео и Джульетта. В общем, я Максиму место в программе по обмену студентов выбил в нашем МГУ, а то на эту возню мочи больше смотреть нет.

— Заботливый ты, какой. Прямо не дед, а настоящий

отец. Опоздал ты немного, правда. Я для Ники место в Нью-Йоркском в деканом обговорил. Может со следующего месяца переводиться.

Краем глаза ловлю изумленный взгляд Славы, которой я еще не успел об этом рассказать, и беззвучно поясняю: «Потом».

— Это с чего же ты взял, что Ника захочет в вашей бургерной учится? Ты к себе весь русский генофонд перетащить решил, что ли? Дочь мою увез, теперь Любину?

Старика становится немного жалко, а я уже более примирительно поясняю:

— Не ворчи, папа Карло. Сам знаешь, у нас образование круче будет.

В общем, зря я его пожалел, потому что уже в следующую секунду едва не глохну от всплеска оскорбленного патриотизма.

— Ты чушь-то не пори! Лучше у него. Вы поэтому кадры наши воруете, янки завистливые? Потому что у вас лучше?

На этом я решаю завязывать, чтобы не вступать в многочасовую полемику на тему величия России и никчемности США, и скромно заключаю.

— Я тебя услышал, папуля. В любом случае решать будут Максим и Ника. Сегодня они к нам на ужин приходят, там все и обсудим.

Папа Карло даже не прощается, до того он возмущен.

*************

— Своди Нику в тот русский ресторан, Макс, — с энтузиазмом предлагает Никита. — Там борщ еще вкуснее, чем у бабули Ирины.

Девушка Макса улыбается ему в ответ, и мой средний сын краснеет. Сильно он от своего старшего брата отличается. Макс в его возрасте уже бы подмигнул и в свою комнату пойти предложил.

— Совет на будущее, бро — не пытайся удивить русскую девчонку борщом, — хмыкает Максим и собственнически целует свою голубоглазую соседку по столу в висок. Наблюдать за ним одно удовольствие. Такой свободолюбивый кобель бегал еще несколько месяцев назад, и вдруг стал стопроцентным русским каблуком. Ну точно мои гены.

— Макс, Ника, — подает голос Слава, и пять пар глаз мгновенно устремляются на нее. — Учебный год длинный, расстояние между Нью-Йорком и Москвой тоже, поэтому папа с дедом Игорем хотят предложить вам кое-что.

— Есть программы по обмену студентами, — Это уже я вступаю. Мы со Славой частенько работаем слаженным родительским дуэтом. — Между МГУ и Нью-Йоркским университетом такие тоже имеются. Поэтому чтобы не мучить себя перелетами и не пропускать учебу, предлагаем одному из вас вступить в такую программу до конца учебного года. Либо ты Ника, — смотрю на порозовевшую девушку сына, — можешь переехать в Нью-Йорк до конца учебного года. Либо ты, Макс, можешь поехать в Москву и несколько месяцев обучаться там. Выпускные экзамены сдавать разумеется будешь здесь. С жильем проблем, у вас, к счастью нет, тут о вас родители позаботились. Остальное решать вам.

Макс в удивлении морщит лоб и начинает улыбаться. Пора бы свыкнуться с мыслью, как повезло ему с отцом. Ника вообще выглядит так словно сейчас кинется мне на шею. Это она зря. Моей пузатой мегере может это не понравится. Вообще, девчонка на вид хорошая. Чем-то матрешку двадцатилетней давности напоминает. Вроде и напоминает, но все равно другая. Потому что второй такой, как моя жена больше нет.

— Пап, мам, — сын переводит взгляд с меня на Славу. Конечно, он выберет Нью-Йоркский. Любой бы выбрал. — Я, наверное, в Москву поеду.